Та - Квир

– Нет, – смеясь, сказала Алекс, – все так думают. – Мама проспорила Папе и он назвал меня Алексой. Если знаешь, когда-то давно, не долго сияла такая поп-звезда.

– Правда, что ли? – удивилась. Ли.

– Ога. Мама с Папой спортсмены и жуткие спорщики были. Они могли ставить пари даже на тарелку борща, честно! У них, что ни день, то десять побед и золотых медалей. Конечно, они их сами друг другу рисовали. Но, в целом, классные. У них и настоящие награды были. Они были в сборной на олимпийских, биатлонисты.

– Были?

– Да, мне было десять, когда они погибли. Самолет разбился. Но, я уже не грущу, не делай такое лицо, ты же, как мультяшка. Боже, только не говори, что у тебя свои ресницы такие длинные и пушистые!? – меняя резко грустную тему, спросила Алекс.

– Точное попадание. Ты росла в системе? – не подыграла Ли.

– Ну, чего ты вечер портишь, вредина! Да. Родственники делили меня, делили, из-за наследства, но так из детдома меня никто и не забрал. Видимо, никак не смогли приложиться к деньгам до моего совершеннолетия, и передумали. Я точно не знаю, было жутко страшно. Но, мама с папой учили меня с юмором смотреть на жизнь, и я справилась. А как ты поняла, что я из коробки?

– Ты так это называешь?

– Коробка в коробке. Сидишь, как игрушка на витрине, ждешь, когда на тебя повяжут бантик. Делай так, говори это. Тьфу. Бред.

– Согласна, это было и есть жутко бредово. Я предположила только, что ты из коробки. Такой вид у тебя независимый, взгляд уверенный, осанка. Мне показалось, что тебя ничто не сломит. Ибо, все страшное, уже позади.

– Спасибо, это очень приятно, – засмеявшись, и отводя взгляд, ответила Алекс.

– Я не флиртую, снова повторюсь! Ты совсем не в моем вкусе. И дело не в шрамах. Не люблю рыжих.

– А у меня что, где-то на лбу написано, что я рыжая? – удивилась Алекс.

– Я на фото сразу поняла. Глаза прозрачные, ну, в смысле, голубые, но холодные, как стекло. Кожа бледная, волосы… подразумеваю, что-то между русым и блондом. Такая ты неопределенная, бледно-рыжая, да? – гадала Ли.

– Это вот кто у нас достойно рыжий, – переводя взгляд на сына, смеялась Алекс, – А все сказанное – то прямо про меня. Но, я с юности, как выбрала, быть блондинкой, так и не меняла ничего. Так, мне кажется, меньше заметно, что я рыжая.

– А по мне, так тебе больше подойдет сочный каштановый. Ты расцветешь, вот поверь на слово. И ты смелая. Достаточно смелая, чтоб прийти со мной на встречу. Значит, можешь и свой цвет волос, слегка приукрасив, достойно носить. Быть собой намного проще и круче, детка.

– Ты снова лечишь? Я еще, детка, не оплачивала первый сеанс, – смеясь, заметила Алекс.

– А знаешь, чего я удивилась, когда ты сказала, что тебя назвали в честь певицы? Ибо, меня тоже.

– Что, тоже зовут Алексис? – совсем рассмеявшись, спросила Алекс.

– Нет, конечно, – отсмеявшись, ответила Ли. Имела в виду, что меня тоже назвали в честь певицы.

– Какая-то ваша японская исполнительница? – первый раз встретив кроме себя обычного человека со звездным именем, удивленно спросила Алекс.

– Наоборот! Не наша, а ваша. Линда. Знаешь такую?

– Вот это да! Знаю, само собой. У меня родители по прежней музыке загонялись. «Наутилус Помпилиус» включали мне вместо колыбельных… Твоя, конечно, круче моей. Сразу видно, рок, – сказала Алекс и показала двумя руками, известные жесты.

– Вот и у моих с Линдой вроде подобная же история… Она в четвертом поколении с нами… Слушай, побудь с Мэтом, я сейчас приду. С самого начала пытаюсь это сказать! – договорила Ли, уже убегая. Она схватила огромную книжку раскраску из серии арт-терапии, которые, конечно, больше всего подходят взрослым людям, а не маленьким мальчикам. Джоанна Бэсфорд в нескольких своих книжках стояла и дома на полке Ли – никакие обновления не могли заменить бумажные книги и издания. Но, зная грандиозность подхода этой художницы, Ли просто не могла смотреть на что-то другое, пусть и более подходящее по возрасту. Надеясь, разбить лед, между ней и крохой, схватила самую огромную пачку цветных карандашей старой немецкой марки Faber-Castle, и не оплачивая, примчалась к столику. Мэтью сам снял курточку и шапку с варежками, еще когда Ли с Алекс болтали. Уселся рисовать на столе-планшете пальцами. Но, как только увидел Ли с настоящими карандашами, глаза его разгорелись и он забыл про свое стеснение.

– Лин, спасибо, но не нужно было, – вставая сказала Алекс.

– О, это не от меня, это от Джареда. Он просил купить Мэтью что-либо. Напомни только, оплатить на выходе. Я художница, и прости, не могла покупать всякую чепуху. Знаю, что ему не по возрасту, слишком мелкие детали. Но, пусть даже просто чирикает уже со вкусом.