Н. Биндер - Грехи молодых людей

Опыт показал, что иногда, по миновании первого пыла и первых усилий, ласки менее страстные производили то, чего тщетно добивались супруги в первые месяцы брака.

Древние врачи были правы, утверждая, что продолжительное воздержание делает человека способным к деторождению. В настоящее время почти все физиологи согласны в том, что задержание семени в продолжение нескольких дней, или временное воздержание от любовных наслаждений необходимо для деторождения. Многие лица советовались со мной насчет подобного рода бессилия. Эти случаи требуют от медицины большого искусства, но трудно узнать свойство их, призвав на помощь науку, осторожность и старание.

Из этого следует, что могут быть и действительно существуют различные роды слабости семенников, происходящей по большей части от ночных истечений, как обыкновенного последствия онанизма. Не говоря уже о вреде, наносимом отправлением детородных органов этими истечениями, они бесспорно могут иметь самые плачевные следствия. Особы, посвятившие себя ученым занятиям, и те, которые страждут ипохондрией, бывают подвержены этой болезни. Потеря часто бывает так значительна, что они впадают в некоторый род медленной сухотки. Один римский медик замечает, что если ночные истечения продолжаются долгое время, то сухотка и смерть неминуемо следуют за ними, потому что тогда, по причине растраты самой бальзамической части жизненной влаги, все тело дряхлеет и особенно спина; больной ослабевает, сохнет и бледнеет; его жизнь становится продолжительной и болезненной агонией. О, если бы эта слишком верная картина поселила отвращение к подобной страсти! О, если бы те, которые начали предаваться ей, остановились на пути зла, пока время еще не ушло!

Проституция есть такое зло, против которого должен бы бороться каждый здравомыслящий человек. Мы не подводим под это понятие всякое отступление от общепринятых законов и понятий о нравственности, потому что такое определение, допускало бы слишком большой произвол. Законы нравственности должны бы быть общечеловечны, но самые понятия об этих законах сложились различно, сообразно с народным бытом, климатом страны, темпераментом жителей. Унизительное для человеческого достоинства многоженство, отказывающее признавать в женщине такое же разумное и свободно мыслящее существо, как мужчина, есть бесспорное отступление от законов общественной нравственности; между тем многоженство в известных странах не только допускается существующими законоположениями, но еще освящается религией и ее установлениями. Под проституцией мы понимаем такое унизительное положение женщины, когда она, при отсутствии всякого сердечного чувства отдается безразлично всем и каждому из материальных расчетов и выгод. Никто, конечно, не станет оспаривать пагубного значения подобного зла.

Но знать, что зло существует, весьма недостаточно, особенно, когда это зло облечено в форму проституции. Подобное зло не нуждается в указаниях: встречаясь во всех публичных местах, оно само бросается в глаза. Никогда еще разврат не щеголял, не брал верх над семейной жизнью так, как в последнее время. Целый мир, названный полусветом, занял первые ряды в общественном строе: камелии, кокотки, расточая миллионы народных капиталов, народного труда, бесстыдно хвастаются своим гнусным ремеслом и с длинной свитой жалких обожателей делаются героинями дня, героинями литературы, музыки. Против них не восстают: их воспевают, из-за них совершаются самоубийства, гибнут семейства.

Из Парижа, так сказать, гнезда и отечества проституции, высылая своих представительниц во все большие города вселенной, проституция быстро взяла верх и в Вене, и в Берлине, и в Петербурге, и даже отчасти в Москве. Честные женщины знают не только в лицо представительниц проституции, но иногда слышат рассказы об их жизни, заимствуют у них законы моды. При общей развращенности, при наглости порока, проституция, как степной ураган, способна унести с собой и погубить то, что, казалось бы, могло быть запущено от этой непогоды. Проституция отыскивает свои жертвы везде, и кому неизвестно, что она отыскивала их в самых честных нравственных семействах? Она прокрадывается, как вор, и похищает из-под глаз родителей их несчастных детей: одних, соблазняя мнимыми наслаждениями, других запугивая и, наконец, пользуясь неразвитостью третьих.

Относительно существования проституции установился общий взгляд, признаваемый почти всеми законодательствами в мире. Неизбежное зло должно быть терпимо под строгим надзором полиции и при неослабном соблюдении мер общественной гигиены, так как проституция порождает и распространяет самую страшную, самую пагубную из всех болезней – сифилис, болезнь, тем более страшную, что она не ограничивается одной жертвой и переходит из поколения в поколение, становится постыдным наследием внуков, как бы осужденных отвечать за проступки своих отцов. Терпимость проституции и медицинский надзор за ней приняты теперь во всех почти европейских государствах, и польза такого взгляда очевидна по последствиям. В Берлине, Мадриде и пр. гор., где временно правительство отвергло мысль о терпимости проституции и преследовало ее, разврат, прикрываясь таинственностью, принимал самое гнусное развитие, и число больных сифилитиков росло в ужасающих размерах. Но, если терпимость проституции является предметом необходимости, то она, естественно, может быть допущена исключительно только при необходимом условии медицинского контроля над промышляющими развратом. Доказательство этого мы видим в Лондоне и вообще в Англии, где проституция была терпима одно время без медицинского контроля, и где развитие сифилиса, почти в невероятных размерах, вызвало введение строгого медицинского контроля.