Таша Строганова - Из Осло с любовью

– Да что ты говоришь? – Энзо невольно улыбнулся. – И какой он?

– Красивый, – Эльза мечтательно закатила глаза. – Как Оливер.

Кристиансен, услышав эти слова, зарделся. Ни дать, ни взять, невинная овечка.

Он вообще вел себя невероятно скромно, едва перешагнул порог этого дома. Просто херувим в церковном хоре на воскресной мессе.

Вот только от херувима у Оливера была лишь внешность. А в церкви он бывал, дай Бог, раз в десятилетку.

Энзо бросил на него короткий взгляд и тут же отвел глаза, потому что Оливер смотрел прямо на него.

Вот черт.

Они сидели друг напротив друга. И им волей-неволей приходилось смотреть через стол. Но Энзо, как мог, пытался минимизировать зрительный контакт. Хотя бы потому, что отец, кажется, что-то заметил.

Пиздец.

– Котенок, – Энзо переключил внимание на сестру, – не хочешь показать мне свои рисунки?

– Конечно! – его сестра святая, она сразу же с энтузиазмом подхватила эту идею и спрыгнула на пол. – Пошли!

– Господа, – Энзо улыбнулся, – прошу меня простить. Но я должен уделить время моей даме сердца.

В комнате Эльзы царил творческий беспорядок. Она любила рисовать, и повсюду валялись какие-то альбомы, кисточки, палетки. Ну, и, конечно же, ее рисунки.

Усевшись прямо на пол, Энзо принялся рассматривать сокровища сестры, которая с радостью рассказывала невероятные концепты своих работ.

Для трехлетнего ребенка она, кажется, была довольно гениальна. По крайней мере, рисунки Энзо нравились. Не так, как нравится гордым родителям любая мазня их детей, а действительно нравились.

В них имелась идея и какой-то невероятный шарм.

– Вы тут? – голос отца заставил Энзо вздрогнуть. Он не ожидал, что тот пойдет за ними. – Люси и Оливер стали обсуждать музыку, а мои вкусы для них слишком ужасны, поэтому я решил сбежать.

Он улыбнулся уголком рта, но Энзо видел, что отец грустит.

– У вас все в порядке? – спросил он осторожно. Конечно, он давно вырос и в принципе мог говорить с родителями на любые темы, но некоторые они все равно обычно не обсуждали.

– Все-то ты замечаешь, – отец усмехнулся, усаживаясь на пол рядом с ними. Эльза уже отвернулась, начав рисовать. И, казалось, перестала обращать на них внимание. Умная малышка.

– Мама утром рассказала, – Энзо нервно играл с краями рисунка, который держал. – В общих чертах. Что случилось?

– Скажем так, я облажался.

– Ты?.. – видимо, в голосе Энзо послышалась такая паника, что отец поспешил его разуверить. На самом деле, он даже рассмеялся от нелепости его страха.

– Нет, идиот, – отец покачал головой. – Конечно же, я ей не изменял. И в мыслях не было. Тут дело посерьезнее. Я забыл о годовщине нашей свадьбы.

– Но ведь она только через месяц? – Энзо испытал такое облегчение, сам не осознавая, как его тяготила ссора родителей. Точнее, ее причины.

– Да, но это наша двадцатая годовщина, – отец улыбнулся. – И Люси запланировала кое-что грандиозное. А я забыл, и назначил мероприятие на те же выходные.

– И его нельзя отменить? – Энзо сочувственно усмехнулся. Он-то знал, какова бывает в гневе его мама.

– Теоретически можно, – ответил отец. – И я, конечно же, предложил это Люси. Но она встал в позу и заявила, что если я такой безалаберный, то она не хочет быть такой же и подводить столько людей. Ну, а потом, слово за слово, и в общем, нет у нас больше винного погреба.

– Да, об этом я в курсе, – Энзо с улыбкой покачал головой. – Но это фигня на самом деле. Уверен, завтра же вы помиритесь. Я уж боялся, что что-то серьезное случилось.

– Ну, по масштабам твоей мамы это очень серьезно, – отец рассмеялся, запрокинув голову. И Энзо невольно подумал, что его батя все еще чертовски красив.

Оба его родителя.

И вот наверняка мириться они будут очень по-взрослому.

– Кхм, – он откашлялся. – Вы только, когда мириться будете, третьего нам с Эльзой не заделайте. Ладно? А то наследство делить, все дела.

– Ну, ты и засранец, – отец, смеясь, шутливо отвесил ему затрещину. Но тут же опомнился и повернулся к Эльзе. – Прости, малышка, ты ничего не слышала!

– Без проблем пап, где копилка, ты знаешь, – ответила малявка, не оборачиваясь.

Вздохнув, отец поднялся, достал из заднего кармана бумажник и положил один евро в керамического розового енота с выпученными глазами.

– Какие же меркантильные дети у меня выросли, – проворчал он, подавая Энзо руку, чтобы тот поднялся. И удержал ее, когда тот встал на ноги. – Кстати, что происходит между тобой и Оливером?