Юлия Кои - (Не)любимый омега

Никита

– Хватит спать, – кто-то грубо толкнул Никиту в бок и омега дернулся, очнувшись от вязкого, неприятного сна.

В темноте на него смотрела пара подсвеченных глаз и среди крепкого, мужского феромона, окутавшего его мягким коконом, Никита уловил родной.

– Мама? – потирая глаза, спросил Никита. Он сел на постели, отчетливо осознавая, что находится не у себя в спальне.

– Альфа притащил тебя в свою постель, – хмыкнула мама и Никита разглядел ее улыбку в темноте. – Может, тебе все же удастся заставить его заключить брак.

Никита от услышанного сдавленно простонал. В голове гудело, и единственное о чем он мечтал – это снова лечь спать. Но стоило ему подумать об этом, мама снова потрясла его за плечо.

– Мы пока что не сможем видеться, так что запоминай. Если у тебя не получится, то пострадаем мы все. А ведь я не хотела говорить раньше времени. У тебя появится младший брат с наступлением осени.

– Откуда? – переспросил Никита, все еще не очнувшись до конца, но мама ничего не стала повторять.

– Это тебе поможет, – в руку легло что-то холодное.

Никита сжал пальцы, безошибочно угадывая крохотные флакончики духов. У него таких было предостаточно, но он думал, что избавился ото всех.

– Как пользоваться, ты знаешь. Поэтому не теряй головы от альфы и будь готов ко всему. Он постарается от тебя избавиться, а в мужья возьмет все равно того, с кем помолвлен. Нам же нужно только стрясти с него сумму покрупнее.

Никита внимал торопливому шепоту, но не мог уловить суть.

– Мама, – омега облизнул пересохшие губы. – Что вы решили?

– Максим заберет тебя с собой. И лучше бы тебе забеременеть дорогой, иначе всем придется плохо. Если же найдешь там кого-то побогаче и посговорчивей, то я бы пожелала тебе переключиться на другого альфу. Этот оказался очень вертлявым, – Елена замолчала, будто задумалась о чем-то. – Ты выкрутишься, я знаю. Просто помни, что от тебя зависят наши жизни, в том числе и нерожденные. И торопись, боюсь, времени осталось не так много и найти тебя в случае неудачи смогут где угодно, даже в постели этого идиота Максима.

Холодок пробежал по спине, стоило представить, как его среди ночи выволакивают на улицу и увозят в неизвестном направлении. Никита сжался. Мама говорила не так, как раньше, и лучше бы она ругалась, потому что торопливые четкие указания по-настоящему пугали. Никита силился понять ее, расспросить о брате, о котором слышал впервые, но не мог сформулировать свои мысли.

– Я найду способ выйти с тобой на связь. Не забывай, где окажешься в случае провала.

Мама выпорхнула из спальни, тихо прикрыв за собой дверь и Никита не успел ее остановить. В теле все еще ощущалась слабость и головокружение не позволило подняться. Проклиная подавители и ту дрянь, что ему вкололи, Никита упал обратно на подушку и закрыл глаза. Он сжимал в руке духи с феромонами, а потом перевернулся и прижал их к груди.

Все правильно, он не должен выворачивать душу наизнанку перед альфой, от которого доброго слова не слышал. Если бы не течка, то все было бы совсем иначе. Но снова позволить Максу приблизиться и почувствовать себя настоящего было бы настолько же глупо, насколько поверить хоть единому его слову. Никите даже стало жаль омегу, которого он никогда не видел. Его жених изменял ему с каждым встречным, а сейчас и вовсе собирался вернуться вместе с тем, кто мог носить его ребенка.

Никита свернулся клубком, прижав ладонь к животу. Он видел Елисея после течки и по нему сразу стало понятно, что он зачал, ведь омега тогда отключился сразу на два дня. Он же не испытывал в себе ничего, кроме отвратительной слабости и бессмысленной злости.

Мама толком ничего не объяснила, как бывало уже не раз. И при мысли о том, что придется расспрашивать Максима, внутри начинало ворочаться возмущение. Казалось, он скорее откусит свой язык, чем заговорит с лжецом и обманщиком, но сделать это все равно придется, поэтому лучше быть готовым, чем снова потерять контроль и поддаться моменту.

Омега уткнулся лицом в подушку и глубоко вдохнул одуряющий крепкий феромон, от которого до боли сжалось все внутри. Слезы выступили в уголках глаз и Никита оставил их на подушке, огромным усилием воли заставив себя подняться. Вот так. Никто не узнает об этой секундной и последней слабости. Не обращая внимания на наготу, он прошлепал босыми ногами через коридор в свою комнату и оделся, несколько раз останавливаясь, чтобы отдохнуть. В рюкзак, который был всегда наготове, отправились и оставленные мамой духи.