Юлия Кои - (Не)любимый омега

Никита вздрогнул, вспомнив охвативший его холод, когда Максим отстранился от него и больше не взглянув, ушел. Омега повернулся к Елисею.

– Не рассказывай моей маме, – прошептал Никита.

Он надеялся, что прошло не много времени, однако то, как отвел взгляд Елисей, заставило занервничать.

– Селя?

– Она уже знает.

Никиту начало трясти. Он вцепился в свои длинные светлые волосы и завыл, упав на постель. Она точно не оставит это просто так!

– Никита, – рука брата опустилась на плечо и осторожно погладила. От его прикосновения стало чуть легче, но слезы остановить было невозможно. Никита продолжил лежать, всхлипывая и почти не слыша того, что говорит ему брат. – Она сейчас вместе с Виктором и Максимом. Они обсуждают церемонию. Если ты забеременел, то нельзя откладывать это.

– Я не пойду за него, – с небывалой уверенностью прошипел Никита, проглотив слова о том, что Максим и сам не станет брать его в мужья. Ведь столько раз альфа говорил о его глупости, называл пустышкой и куклой, а бывало и еще похуже.

– Почему? Мне казалось, вы нашли общий язык в последнее время. Максим хороший оборотень, достойный.

– Достойный? – Никита не выдержал и вскочил на ноги, начав расхаживать по комнате, не обращая никакого внимания на шум в ушах и головокружение. – У него нет денег! Он голодранец, который живет за счет своего друга и тащит в постель каждого, кто не против!

– Ого. Так вот какого ты обо мне мнения.

Никита вздрогнул от низкого голоса, который принадлежал уж точно не его брату. Медленно повернувшись к двери, Никита замер. Знакомые золотые глаза смотрели с небывалым холодом прямо на него. Макс стоял в проеме. Альфа избавился от пиджака и остался в одной лишь рубашке и брюках. Его одежда, как и прическа, находились в беспорядке, придавая какой-то диковатый вид, от которого сладко свело внизу живота, и в то же время стало немного страшно. Никита заметил пару свежих засосов на шее альфы. Сомневаться в том, что это он их поставил, не приходилось. Но к покрасневшей скуле, по которой словно хорошенько заехали кулаком, он вряд ли имел отношение.

– Знаешь, куколка, – все внутри сжалось от презрительного тона Максима, но Никита заставил себя стоять прямо перед ним. – Я тоже не горю желанием брать тебя в мужья.

Максим

Все внутри клокотало от злости, раскаленной добела. Альфа сверлил взглядом омегу перед собой и больше всего на свете желал сомкнуть руки на тонкой шейке, и сжимать до тех пор, пока… Мускул на лице дернулся, и Макс заставил себя отбросить эту фантазию.

А ведь он и правда допустил, что Никита не такой, каким казался с начала их знакомства. После заварушки с похищением и дальнейшими событиями, в которых двое омег не единожды рисковали своей шкурой, Макс проникся к Никите настолько, что это начало волновать его.

Обычно он на утро уже не помнил имен тех, с кем переспал, но при этом со всеми умудрялся сохранять неплохие отношения. Однако одно лишь нахождение рядом с Никитой пробуждало в нем самые плохие качества. Омега бесил его и раздражал, и Макс был достаточно опытен, чтобы понимать, что это вовсе не плотское желание. Он не хотел целовать и раздевать его, скорее наоборот, прикрыть постоянно полуобнаженную тушку. В его вкусе скорее был жених лучшего друга. Елисей был высоким, утонченным омегой, тогда как Никита рядом с ним выглядел совсем уж простеньким коротышкой. Да, мордашка была недурна, но скверная, охочая до денег натура не смогла скрыться за этим фасадом. И Макс уже ненавидел себя за то, что поддался.

Никита всегда играл с духами и феромонами, заставляя альф ронять на него слюни, пару раз он угадал даже с ним, как сегодня. Максим заскрежетал зубами. А сразу после того, как их оттащили друг от друга, рядом с ним появилась мать Никиты, потребовавшая за поруганную честь сына внушительную сумму. Настолько, что стало даже подозрительно. Будь в голове Макса романтическая мишура, он бы мог отдать такую большую сумму денег за Никиту. Он шел сюда, чтобы всего лишь увидеть омегу, удостовериться, что ему не показалось и в том, что между ними произошло, не было фальши. Но услышанное развеяло сомнения еще до того, как он взглянул на Никиту.

Омега был бледнее, чем обычно, а щеки горели красным. И, блять, как же хотелось повалить его прямо на пол и продолжить то, на чем их прервали, но он возненавидел бы себя, если бы прикоснулся к Никите еще хоть раз, пусть это желание и приносило почти физическую боль. Теперь ему было понятно, почему омега крутился перед Виктором, стоило семейству Зайцевых объявиться в городе. Да и распутные костюмчики даже в холодную погоду стали объяснимы. Они просто ловили на живца. Гнилое семейство.