Алексей Иванов - Затмение Джонсон

– Ну и что, долго мы так тупить будем? – усмехнулся Анри, устав наблюдать повисшую над ними, как гильотина, тишину. И убирая из-под неё шею в высказывание.

– А чего ты хотел? – выскочил из Ганеши Фил, утопая в овациях! – Ароморфоз человека происходит лишь при его систематическом спекулировании идеями. Пусть и в таком банальном, с виду, общении, как наше.

– Для своей пользы? – усмехнулся Анри, включаясь.

– Оперируя идеями для своей пользы, ты лишь невольно производишь изменения окружающей тебя среды, – усмехнулся Фил. – Вызывая собственную идеоадаптацию к ним. Сам того, быть может, не желая. А может быть и – именно поэтому.

– А то и – вопреки! – усмехнулся Анри.

– Изменяя одни отношения со средой на другие, более совершенные? – понимающе улыбнулась Джонсон.

– Более актуальные для тебя, душа моя, – улыбнулся ей Фил, присваивая её себе допущением в пределы своей сущности. Где вся его предыдущая жизнь – лишь последовательный ряд функций, которые последовательно его к ней, в итоге, и привели. И наслаждался ею как логичным выводом из всего своего прошлого. Допуская её к себе, как его решение. Призванного для решения его проблем. Где всё её прошлое – лишь создавало ему такую возможность. Позволяющее ему в таком виде себя в неё более-менее вписать. Что его и побуждало делать себя более, чем менее. Повышая свою меновую стоимость.

– А для меня? – усмехнулась Лена, жена Анри.

– Более эффективное использование доступных тебе сейчас вещей ведет лишь к расширению твоего ареала. Тогда как спекулирование абстрактными идеями при отсутствии вредных привычек, мешающих и замедляющих эволюцию человека, приводит к полному ароморфозу его организма.

– Постепенно? – удивилась Ахлис.

– То постепенно, а то и – скачкообразно, – ответил ей Фил. – Ведь чем глубже и самобытнее идеи, возникающие в голове и речи человека, тем более быстрой и глубокой будет его трансформация.

– Вот почему все так любят делиться своими соображениями, – усмехнулась Джонсон.

– И чем более они тайные от других – из боязни что никто вас тут не поймёт, тем больше в них скрытого потенциала. Буквально открывающего вам глаза.

– Точнее, обучающего тебя ими пользоваться, – вставил Анри.

– Своей внезапностью и неожиданностью, – подтвердил Фил.

– А что это за… вредные привычки? – спросила Ахлис.

– Я уже начал думать, что ты спросишь за идеи, – разочарованно ответил Фил. – Привычки всегда банальны: пить-курить, сутулиться и обжираться. И чем больший объем они занимают у тебя в голове, а точнее – в теле, чем они в тебе сильней, то есть – сильнее тебя, тем эффективнее они тормозят твое саморазвитие. Саморазвёрстку. Шквал огня!

– Пока ты окончательно не станешь полным тормозом, – усмехнулся Анри.

– Тогда как вечерняя привычка рефлектировать над своими дневными мизансценами ведет к твоему внутреннему усложнению, заставляя тебя видеть окружающие тебя явления более комплексно, взаимосвязано, расширяя твое недалёкое пока еще в и дение. Твой горизонт. Тем более, что ты теперь Всегда начнёшь смотреть на себя со стороны вечернего пересмотра своих поступков. Осознавая, что вечером станешь со-радоваться или же упрекать себя в совершаемом сейчас проступке. А значит, осознавая это прямо сейчас, станешь тут же прекращать его совершать. Чтобы не быть снова упрекаемым самим собою вечером. То есть это учит тебя, глядя на себя со стороны – более комплексно, итогово, замечать свои ошибки. И тут же делать их неповторимыми!

– Я бы сказала, уникальными, – усмехнулась Лена.

– То есть – историческими. А не истерическими, как мы привыкли, – усмехнулся Фил. – Оставив их для себя в глубоком прошлом и никогда уже не повторяя. Не повторяясь. Став неповторимым.

– Уникальным! – усмехнулся Анри, подмигнув жене. – А не кальным.

– А это уже опыт. Становления прекрасным, – подчеркнул Фил. – Мысль является выражением восприятия субъекта. Поэтому чем сложнее субъект, его в и дение, тем сложнее и выражаемые им мысли. И соответственно, богаче его жизненный опыт.

– По крайней мере, по началу нам так кажется, – усмехнулась Джонсон.

– А потом мы в этом только всё больше и больше убеждаемся, – подхватил Андрей.

– Пока не разубедимся окончательно! – усмехнулся Фил. – Поняв, что мы нечто большее, чем есть.

– Весь из себя и не в себе? – усмехнулась Джонсон.

– Наоборот, придем в себя. Став кем-то, а не кем-нибудь, – ответил Фил. – Всё что мы можем – делать правильней, чем предлагают. Так становясь действительней других.