Стася Лисс - Ромео и Ромео

Бля, Витя – дебил. И остальные дебилы, если повелись на обаяние Ямпольского, умевшего вовремя выключить язвительную суку, которой на самом деле является, и врубить хорошего мальчика Тимошу, нравящегося всем без исключения. Эдакий щенок золотистого ретривера – веселый, добрый и безобидный. И никто не видит, что глаза у этого щеночка как у бультерьера. Холодные и безжалостные.

Когда они подошли к сцене, оттуда раздался взрыв хохота. Витя тут же засуетился, побежал вперед, Денис шагнул за ним в зал и увидел в целом то, что и ожидал. На краю сцены сидел Тимофей ясно солнышко Ямпольский, интенсивно всем улыбался и что-то рассказывал, активно жестикулируя. Видимо, какую-то байку со съемок, потому что вокруг него столпились ребята и слушали его, едва ли не заглядывая в рот. Оля сидела ближе всех и даже положила руку ему на колено. Видимо, на правах будущей Джульетты.

Денис внезапно понял, что ему обидно. Нет, он не ждал, что все в театре выступят единым фронтом против того, чтобы ставить чужака на роль Ромео, но хотя бы немножко солидарности к своему брату актеру можно было проявить? Например, сказать, что они вообще-то болеют за Дениса и желают ему удачи. Или не так откровенно ссать кипятком при виде Ямпольского.

Обидно, обидно, обидно… Абсолютно иррационально, как в детстве. Денис глубоко выдохнул, чувствуя, как больно ноет где-то внутри и как неприятно перехватывает горло. Да, точно, горло. И челюсть сразу зажимается, от этого лицо такое напряженное получается. И взгляд исподлобья, и плечи чуть горбятся. Да, примерно так.

Денис привычно прикинул, как мог бы убедительно сыграть обиду, еще раз прислушался к себе, разложил это чувство на составляющие, убрал их во внутреннюю актерскую копилку, и это его успокоило. Иногда он казался себе моральным уродом, потому что мог переплавить любое, даже самое сильное переживание в будущий сценический опыт, и в это время как бы отключался от происходящего, а возвращался с трезвой головой. Вот как сейчас.

И сразу стало понятно, что вокруг Ямпольского собрались далеко не все. В основном молодняк – из тех, кого взяли в прошлом году – и девчонки. Старшее поколение держалось особняком, а заслуженный Фомичев, играющий отца Лоренцо, вообще еще не соизволил появиться. Денис как-то сразу успокоился и занялся делами. Дошел до режиссера, уточнил, кто будет сейчас в первой сцене, узнал, что он, пошел к реквизитору за ножом (от шпаг отказались, сделав оружие максимально нейтральным), узнал, что ножи под счет и его ножик уже забрали (понятно кто!), дошел до этого «понятно кто»…

И остановился. Ямпольский вдруг словно почуял, что Денис на него смотрит, и поднял глаза. Острый внимательный взгляд не вязался с образом весельчака и балагура, неужели этого никто до сих пор не заметил?

Ямпольский что-то сказал своему кружку почитателей, потом легко спрыгнул со сцены и пошел прямо к Денису.

– Что-то хотел? – дружелюбно спросил он.

Пытается закопать топор войны? Ну-ну.

– Нож мой отдай, – процедил Денис. – Мне сейчас с ним на сцену идти. Хули реквизит брал, если не выяснил, кто из нас начинает?

– Он такой же твой, как и мой, – улыбка на лице все еще держалась, но тон уже стал опасным. – И за языком своим следи, деревня.

– Бля, ты лучше за собой на сцене следи, чтобы к залу жопой не стоять, – не выдержал Денис. – И говорить научись громко, а то нихера не слышно, что ты там бубнишь. Не, серьезно, ты там дал кому-то из руководства что ли, чтобы тебя на эту роль позвали?

Похоже, он довел все-таки золотого мальчика. Карие глаза вспыхнули злым огнем, красивые губы скривились, готовясь выдать что-то (неужели материться будет? Денис бы послушал!), но в последнюю секунду удержались. Ямпольский молча вскинул кисть с оттопыренным средним пальцем, потом круто развернулся и пошел к кулисам.

– Нож! – крикнул ему вслед Денис.

Ямпольский на ходу вытащил что-то из-за пояса, повернулся и швырнул нож прямо в него.

«Хуясе. Хорошо, что бутафорский», – запоздало подумал Денис, ловя его за лезвие. Он чувствовал мрачное удовлетворение от того, что снова смог выбесить идеального Ямпольского, но при этом прекрасно понимал, что это все детский сад. Надо поскорей понять, на чем строить свое видение роли Ромео так, чтобы это выгодно оттеняло его сильные стороны, а не мелочно мстить Ямпольскому. Потому что Денису теперь хотелось не только сыграть главного шекспировского героя, но и увидеть лицо золотого мальчика в тот момент, когда ему скажут, что роль Ромео достается не ему. И второе желание по силе, пожалуй, даже немного перекрывало первое.