Кристиан Лав - Один мальчик на двоих

Нико перебрал со спиртным, я это понял по его отупелому взгляду. Никогда еще не видел его таким. Он и раньше пугал меня, но теперь…

Он подошел ко мне и приобнял сзади. Я вздрогнул и замер. Он много раз обнимал меня, черт, да мы спим в обнимку чуть ли не месяц, но… Сейчас было что-то другое…

И вот я стою в ступоре, а Нико приобнимает меня, а потом его рука начинает мять мои ягодицы, причем довольно грубо и бесцеремонно.

– Нико, не надо… Прошу… – я обреченно опускаю лицо. Вот и все. Свершилось. Сейчас все и произойдет. А я, наивный дурак, надеялся, что минует меня чаша сия. Ни хрена… Я ведь знал, что Нико не сдержится. Он так смотрел на меня все это время. И ночью… Я чувствовал, как он прижимает меня к себе, и как его член упирается в меня.

Я старался никогда не прижиматься к нему задом. Наверное полагал, что это поможет и спасет меня от неизбежного. Наверное, я думал, если он целый месяц не пытался делать поползновения в мою сторону, значит, я почти в безопасности. Оказалось, я снова был слишком наивен.

Нико не реагирует на мои слова, продолжает ощупывать, а потом прижимает меня к себе еще сильнее, приподнимая так, что я чуть ли не падаю мордой в грязную воду с посудой.

– Нико, ты пьяный… Ты меня пугаешь… – снова пытаюсь достучаться до него. Дрожу всем телом и делаю попытку от него отстранится. Может быть, он все-таки придет в себя? Завтра ведь будет жалеть об этом… Только будет поздно! Я прирежу его ночью! А потом убью себя!

Он дышит мне в шею и резко подхватывает меня на руки, а затем тащит в кровать. Я вырываюсь и пытаюсь лягнуть его. Нико рычит и грубо швыряет меня, стягивая одежду.

– Прекрати! Ты с ума сошел! Не надо! – рыдаю и умоляю его отпустить, бью в грудь, но он даже не реагирует на мои слабые удары. Он резко поворачивает меня на живот и одной рукой держит мои запястья. Второй рукой стягивает с меня штаны, в которых я хожу в этом доме. Он же мне и выдал эти чертовы брюки, на несколько размеров больше нормы. Они держались на завязках, но не выдержали страсти Нико. Мужчина стягивает штаны до колен вместе с трусами. Я еще более отчаянно начинаю кричать и вырываться, ощущая, что мне трындец.

В этот момент я думаю только об одном. Чтобы этот урод отвалил от меня нахрен, чтобы до него дошло, что он творит полную дичь. Этому козлу ведь это с рук не сойдет! Я не оставлю это так просто, убью, мать его!

Мне так страшно, что все тело превратилось в сталь, изворачиваюсь ужом, пытаясь спихнуть с себя пьяного маньяка, потому что я не могу никак переварить, почему Нико решился на такое!

Сейчас мне хочется просто оказаться как можно дальше от него, испариться, переместиться во времени, просто исчезнуть, словно я никогда и не рождался.

– Нико, прошу, я никогда не прощу тебе этого! Я убью тебя! – устав сражаться, я начинаю просто сыпать угрозами. Это последнее, что у меня остается.

Он замирает, и на миг мне кажется, что я достучался до него. Наверное, он понимает, что потом пожалеет об этом. Я ведь парень. Плевать мне на то, что он там делал в тюрьме с другими мужчинами, я не такой!

Нико стягивает с себя футболку и начинает скручивать мне руки, связав их так, что я не могу пошевелить толком даже пальцами. Руки моментально затекают, и я начинаю еще больше ругаться и требовать отпустить меня.

Мужчина берет бутылку и идет ко мне. Хватает меня за волосы и начинает вливать в меня спиртное, как и в те наши первые дни, когда он пытался этой дрянью вылечить меня от воспаления легких.

– Нет! Не надо! Нико, умоляю! Только не это опять! – кричу и вырываюсь, но ему все-таки удается влить в меня приличное количество спиртного.

Он отпускает меня, и пока я еще не поплыл, я пытаюсь высказать ему свое мнение по поводу его неадекватного поведения. А потом я ощущаю невесомость. Кажется, он влил в меня полбутылки, не меньше. Тело деревенеет, язык заплетается.

Черт, такой отключки у меня еще не было. Полный отруб. Словно меня выключили.

Прихожу в себя долго и тяжело. Первое, что ощущаю, хочется пить. Дико хочется. О чем я сразу же сообщаю этому миру.

Меня приподнимают и дают воды. Жадно пью как в последний раз, не открывая глаз, а потом снова падаю мешком картошки на кровать. С трудом ощущаю свое тело, словно не мое.

Кто-то гладит меня по волосам, и мне кажется, что я попал снова домой, рядом моя мама, а все плохое было просто дурным сном. Я опять дома, и мама всегда будила меня в школу, поглаживая по волосам.

Улыбаюсь и наслаждаюсь этой лаской, потому что она мне напоминает о том, что я потерял. Что-то ценное, что не считал таковым. А потом понял, но было уже поздно.