Кристиан Лав - Один мальчик на двоих

Пальцы пробегаются по лицу и останавливаются на губах, обводя их по контуру, словно изучая. Нутром чувствую, что тут что-то не так. Мама никогда так не делала. Однажды мне так делала в лагере одна знакомая девчонка, пока я спал, но это было очень давно.

Открываю глаза и вижу Нико. Он сидит, прислонившись к спинке кровати, удобно устроившись на подушке спиной и на его лице расплывается улыбка. Безмятежная и самодовольная.

Из-за сильнейшего стресса, я быстрее прихожу в себя, хотя до полного отрезвления еще далеко. Этот урод влил в меня столько, что я ощущаю слабость и болезненную расслабленность. Странно, что мой организм не выкинул спиртное, если бы все это выплеснулось обратно, то я бы не отключился и мне не было бы так плохо сейчас.

На самом деле я даже не знаю, как мне воспринимать происходящее. Мой мозг словно отключается. Все что происходит сейчас со мной, кажется настоящим кошмаром, это не реально, этого просто не может быть!

Но несмотря на жуткое состояние опьянения, я все же воспринимаю окружающую реальность довольно четко.

Убогая хижина размером со стандартный зал, где все находится в одном помещении, яркий солнечный свет из окна, пробивающейся сквозь грязные окна, русская печка, еще не растопленная с утра и не дарящая свое тепло, стол и две табуретки, импровизированный умывальник, мешок сахара в углу и мешки поменьше с крупами. Коробки с консервами. Кто-то укомплектовал тут все для комфортного проживания. Для относительно комфортного проживания.

Снова исподлобья смотрю на Нико, он полулежит абсолютно голый и даже не смущается, что я его вижу в таком виде. И завершаю картину я, тоже голый и замерзающий, лежу без одеяла с полустоящей плотью на его животе, и одна моя нога закинута на его бедро. Рукой я обхватываю Нико поперек груди, обозревая ошарашенным взглядом место своего пробуждения.

– Нико… Что ты со мной сделал? За что ты так со мной? – кое-как бормочу пересохшими губами. – Я не ожидал, что ты способен на такую подлость!

Поднимаю на него глаза и пристально смотрю, пытаясь понять этого человека. С ним так сложно общаться, я ведь не понимаю, что у него в голове творится. Что он за человек? Почему я решил, что он благородный? Из-за того что спас меня? Из-за того что лекарства доставал, рискуя собой?

Он отводит взгляд и притягивает меня к себе, обнимая и укутывая одеялом. Заботится? После того как напоил и изнасиловал? Что с ним, нахрен, такое?!

Я и правда замерз, поэтому и не пытаюсь отстраниться от него. Он прижимает меня к своему теплому телу, обнимает, пытаясь согреть, нежится об меня, словно о пушистого котенка. А я закрываю глаза и пытаюсь снова отключиться, чтобы забыться во сне. Уйти от этой реальности. Может быть, когда я проснусь, все это окажется просто бредом.

– Нико… Зачем ты меня спас? Надо было позволить им пристрелить меня… Я не хочу быть твоим петухом. Я не хочу быть женщиной… – устало бормочу я, пытаясь излить то, что накопилось. Хочется плакать, но организм уже, видимо, исчерпал ресурс.

Мужчина нежно поглаживает меня и целует в висок, носом зарывается в волосы.

– Не надо… Ну не надо! Отпусти меня… – все-таки мне удается выдавить из себя влагу. – Я теперь всегда буду ненавидеть тебя!

На Нико как-то странно действуют мои слова, он откидывает одеяло, а потом наваливается на меня сверху, одной рукой обхватив сразу оба моих запястья, пресекая любое сопротивление. Хотя, какое там сопротивление? Я не способен на это. Слишком расслаблен и слишком пьян.

Однако, тело ощущает легкие прикосновения, и нежные скользящие поцелуи.

– Нико! – пытаюсь отвернуть от него свое лицо, когда он пытается поцеловать в губы. – Иди к черту, гад! Отпусти! Я убью тебя!

Мужчина разводит мои руки в стороны, ложится так, чтобы я обхватил его тело, и начинает плавно и естественно двигаться, я открываю рот от возмущения, но он тут же ловит мой рот своими губами.

А потом… Он начинает толкаться в мой пах своим членом и меня накрывает воспоминаниями… Черт… Иногда лучше не помнить многие вещи…

Этот провал во времени, что я был в отключке, как я полагал, был гораздо более содержательным в моей памяти, чем я мог бы предположить.

Сквозь полубред, что могло бы казаться просто сном, я словно заново вижу самого себя, хихикающего как ненормальный, рассказывающего Нико, что я всегда был похож на девчонку и многие мои знакомые говорят, что я гей. Боже, зачем я это ему все рассказывал? Что за чушь я нес? А самое главное, почему именно ЭТО?