Маркиз де Сад - Философия в будуаре, или Безнравственные учителя (Другой перевод)

ЭЖЕНИ. Превосходно! Подайте мне иголки и нитки!.. Раздвиньте ваши ножки, мамочка, я зашью вас так, чтобы вы уже никогда не подарили мне ни братиков, ни сестричек. ( Госпожа де Сент-Анж протягивает Эжени большую иглу, в которую вдета толстая вощеная красная нить. Эжени принимается за шитье. )

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. О Спаситель! Какая боль!

ДОЛЬМАНСЕ ( хохоча, как сумасшедший ). Видит Бог! Отменная идея! Она делает тебе честь, дорогая, я бы до такого не додумался.

ЭЖЕНИ ( покалывая срамные губы то снаружи, то внутри, переходя к лобку и животу ). Не волнуйтесь по пустякам, маменька; нужно же мне испробовать иголку.

ШЕВАЛЬЕ. Маленькая разбойница пустит ей кровь!

ДОЛЬМАНСЕ ( подогреваемый рукой госпожи де Сент-Анж на фоне матери и дочери ). Ах, неподобающее это поведение дьявольски заводит меня! Эжени, участите ваши уколы, у меня от этого лучше твердеет.

ЭЖЕНИ. Да я уколю и двести раз, если нужно... Шевалье, помастурбируйте меня, пока я занимаюсь мамой.

ШЕВАЛЬЕ. Никогда еще не встречал такой скверной девчонки!

ЭЖЕНИ ( очень возбужденная ). Будете обижать меня, шевалье, я и вас кольну! Лучше щекочите, как положено. Теперь сзади, ангел мой, будь так добр... У тебя что, только одна рука? Темно в глазах, все стежки вкривь и вкось... Видите, моя иголка затерялась... между ляжек, сосков... О проклятие! Какая сладость!..

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. Ты рвешь меня на части, бессердечная! Стыжусь, что произвела тебя на свет!

ЭЖЕНИ. Успокойся, мамочка! Вот и конец.

ДОЛЬМАНСЕ ( выходя из рук госпожи де Сент-Анж в возбужденном состоянии ). Эжени, жопу уступи мне, это по моей части.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Ты слишком взбудоражен, Дольмансе, как бы ты не истерзал ее до смерти.

ДОЛЬМАНСЕ. А хотя бы и так! Разве нет у нас письменного разрешения? ( Он кладет госпожу де Мистиваль на живот, берет иглу и начинает зашивать ей задний проход. )

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ ( истошно кричит ). Ай-ай-ай!..

ДОЛЬМАНСЕ ( погружая иглу глубоко в ее плоть ). Ну-ка заткнись, потаскуха! Не то превращу твою жопу в мармелад... Эжени, помастурбируй меня!

ЭЖЕНИ. Ладно, только при условии, что вы будете колоть посильнее – вы как-то чересчур бережно с ней обращаетесь. ( Она его мастурбирует. )

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Эти две жирненькие половинки явно нуждаются в разделке!

ДОЛЬМАНСЕ. Потерпите, сейчас я продырявлю ее, словно говяжью тушу. Вспомни мои уроки, Эжени: прекрати закрывать головку моего члена крайней плотью!

ЭЖЕНИ. Страдания этой скотины невероятно воспламеняют мое воображение – я уже не ведаю, что творю.

ДОЛЬМАНСЕ. Что за чертовщина! Я начинаю терять голову. Сент-Анж... встань передо мной, умоляю, и пусть Огюстен войдет в тебя сзади, а шевалье – спереди, так, чтобы я повсюду видел одни только задницы: это зрелище меня добьет. ( Пока организуется заказанная им поза, он покалывает ягодицы. ) Держись, маменька, получи-ка еще, вот так, и еще!.. ( Делает проколы местах в двадцати. )

Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. Ах, простите, сударь! Тысяча и тысяча извинений! Но вы же меня умерщвляете!..

ДОЛЬМАНСЕ ( обезумевший от удовольствия ). Как бы мне этого хотелось... Давно уже у меня так не деревенел... Не поверил бы, что после стольких семяизвержений...

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ ( исполняя назначенную роль ). Тебя устраивает, как мы разместились, Дольмансе?

ДОЛЬМАНСЕ. Пусть Огюстен чуть развернется вправо, иначе он заслоняет жопу, а мне нужно видеть ее дыру.

ЭЖЕНИ. Ах, полюбуйтесь, наша чертова кукла вся в крови!

ДОЛЬМАНСЕ. Не страшно. Ну как, все готовы? Еще секунда – и я орошу животворным бальзамом нанесенные мною раны.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Да, да, сердце мое, я вот-вот изольюсь... мы с тобой придем к цели одновременно.

ДОЛЬМАНСЕ ( завершил операцию и теперь покалывает ягодицы жертвы, комментируя собственный оргазм ). Ах, убей меня Бог! Мое семя вытекает, пропадая напрасно... Эжени, направь же его струю на эти многострадальные ягодицы, я так их измучил... Эх, послать бы плевок спермы прямо в дырку облаков! Кончено... больше не могу!.. Отчего безудержный пыл страстей неизменно сменяется бессилием?!

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Долби крепче, братец! Двигайся во мне порезвее, я уже исхожу соком!.. ( Огюстену. ) Пошевеливайся же, увалень, сколько повторять: когда я дохожу до точки, нужно поглубже загонять мне в зад!.. Ах, как приятно подражать Триединому! Благодарствую за высшую святость – быть пробитой с двух сторон! ( Группа распадается. )

ДОЛЬМАНСЕ. Все сказано. ( Госпоже де Мистиваль. ) Одевайся, бесстыдница, и уходи, куда хочешь! Имей в виду: на все, что мы с тобой проделали, получено разрешение от твоего мужа. Мы тебе и раньше говорили, но ты все не верила, так читай и убедись сама. ( Показывает ей письмо. ) Пусть пример этот послужит тебе наукой, пойми: дочь твоя достигла возраста, когда она вольна делать все, что ей вздумается; ей хочется блудить, она создана для порока; и если ты не желаешь, чтобы издевались над тобой – не мешай другим жить так, как им нравится. А теперь ступай прочь. Шевалье отвезет тебя. Попрощайся со всеми, неблагодарная тварь! На колени перед дочерью, проси прощения за то, что премерзко вела себя с ней... А вы, Эжени, влепите-ка вашей матушке парочку добрых пощечин и проводите ее до порога, добавив еще парочку крепких пинков под зад. ( Все исполняется. ) Прощай, шевалье, смотри, по дороге не приставай к мадам, помни: она зашита и у нее сифилис. ( Когда они вышли. ) А нам, друзья мои, пришла пора садиться за стол, а оттуда – всей четверкой в одну постель. Какой замечательный денек! Еда приобретает для меня особый вкус, а сон – особую безмятежность лишь после того, как в течение дня я в достаточной мере замараю себя тем, что глупцы называют преступлениями.