Игорь Куберский - Америка-Ночки

На одной из улиц перед толпой зевак фукал дымом искусственный вулкан, падал с искусственный скалы искусственный водопад, ревел искусственный лев. Постояли минуту, не вылезая из машины, и поехали.

Куда вы? – дергались, как на костре, огненные рекламы. Что ли с ума сошли? Все только-только начинается, мулен-ружи и кафе-шантаны, цирки и кабаре, стриптизы и про-о-чие шоу на всю ночь плюс почти бесплатный столик на двоих. Но Бесси торопилась – на утро у нее была назначена встреча с одним очень богатым клиентом, а еще три часа пилить по пустыне.

Утром она уезжала на работу и мы втроем – я, Сюзи и Спайк – провожали ее, помахивая хвостами. В шесть она возвращалась и мы радостно бросались ей навстречу, отталкивая друг друга, чтобы оказаться первым, кого она ласково потреплет, а потом нетерпеливо ерзали, сидя вокруг, пока она доставала каждому из пакета его любимое лакомство. Сюзи балдела от гусиного паштета, я – от креветок, а Спайк и так был обалделый. Пару раз приезжал на своем ценимом здесь «вольво» сын Бесси Дик – славный целеустремленный юноша. Он учился в киношколе Голливуда то ли на режиссера, то ли на продюсера и отнесся ко мне на удивление лояльно. Он любил свою мать и хотел видеть ее счастливой. Он был хорош собой, черняв и совсем не похож на Бесси. Это были два глубоко привязанных друг к другу человека, которым многое пришлось пережить, и что-то во мне перещелкнуло на непростительно серьезный лад. Я почувствовал, что становлюсь ответственным и сентиментальным – верный признак грядущих глупостей.

Между тем, мое знание окрестностей Эл-Эя значительно расширилось. Помимо Беверли Хиллз, где какая-то подозрительная парочка из обшарапного автофургона предлагала нам пиратский путеводитель по домашним адресам суперзвезд, мы побывали в Голливуде, проехались по его пестрым улочкам, а потом завернули на территорию киностудии «Парамаунт», где подвизался мой будущий пасынок Дик. Пятиэтажной бетонной стеной голубело нарисованное небо, надежный задник на все случаи жизни, за витринами тут и там торчали фаллосы золотых Оскаров, как бы братьев Бэтмена, а на обратном пути возле музея восковых фигур меня больше всего поразил неподвижный господин в смокинге, котелке и полосатых панталонах. Брови манекена вдруг задергались, усы зашевелились, и, свирепо вращая глазами, он деревянной походкой двинулся на шарахнувшихся зевак. Но тут же манекен расслабился, стал человеком, улыбнулся всем извиняющейся улыбкой и повернул обратно. И когда он возвращался на свое служебное место, опустив плечи и нарумяненное под воск лицо, я услышал горестный вздох унижения, под которым мог бы подписаться и сам.

А мог и не подписываться, поскольку правая рука Бесси на моих причиндалах отнюдь не вызывала у меня протеста, скорее – наоборот. Я стремительно привыкал к ней.

– Лиза-подлиза.

– Что такое подлиза?

– Подвид. Разновидность Лизы.

– Ты всегда такой шутник?

– Нет, только с тобой.

– Ты такой... особенный! – рука Бесси восхищенно ущипнула мою ляжку и вернулась на согретый пригорок. На руль рука поднималась лишь на поворотах, поскольку коробка передач была автоматической. – Хочешь, мы пообедаем в испанском ресторане?

Испания с сильным мексиканским акцентом встретила нас знаменитой гитарой Пако де Лусии.

У потолка висели окороки под названием «хамон».

– Как летучие мыши, – сказал я.

– Как мумии, – сказала Бесси. – Тутан-хамоны.

В тот вечер мы, переодевшись, устроили оргию. Я был Кортесом, пленяющим золотоволосую наложницу Монтесумы. Пленять пришлось по всему дому, спотыкаясь о фарфоровый зверинец, и настиг я ее лишь в маленьком тесном чулане... С потревоженной полки падали на нас, как снежинки, ватные тампоны. Видимо, наступал ледниковый период. Бесси рычала, как динозавр, и норовила откусить мне палец. Она обожала натиск и грубую мужскую силу.

– Это что, твое?

– Мое.

– Не думаю, что ты вернешь бидон.

– Почему?

– Потому что я тебя не отдам.

И все же было очевидно, что Бесси нервничает – она ждала родительский звонок из Бостона. Позвонили, когда я уже так спал, что не мог проснуться, только слышал издали приглушенный голос Бесс, ушедшей с телефоном в гостиную, чтобы меня не будить. Потом она вернулась, легла и крепко прижалась голой грудью к моей спине, голыми ногами к моим ногам, словно замерзла в стылом воздухе ночи. Поза ложки.