Игорь Куберский - Америка-Ночки

Разговорились со словоохотливым охранником в ювелирном магазине. Он здесь родился, здесь живет. Несмотря на дурную славу, Лас-Вегас на самом деле город тихий и пристойный. Преступления редки. Не сравнить с Нью-Йорком или тем же Эл-Эем. Опять же свобода. Ни в одном городе штатов нет такого. Делай, что хочешь. Каждый берет ответственность на себя. Потому и порядок, господа хорошие. Хочешь стриптиз и прочее – пожалуйста. Хочешь под венец – валяй. Церковь не спросит никаких документов – ни сколько тебе лет, ни какого ты вероисповедания. Потому сюда и съезжаются влюбленные со всех концов мира.

Я на всякий случай посмотрел на Бесси.

– А ты не знал? – сказала она. – Для чего, ты думаешь, я тебя сюда привезла.

Оказалось, это она так пошутила...

Наконец спустились сумерки, и вдруг началось. Как если бы я закрыл, а потом открыл глаза. Открыл и не узнал города. В одно мгновение Лас-Вегас стал другим. Вернее, он вовсе исчез, растворился, как в грандиозных фокусах Копперфильда, оставив на обозрение только свой стеклянный чертеж, неоновый муляж, макросхему огней и вспышек.

Мы отправились в самое роскошное место – в Палац Цезаря. Это был действительно дворец с арками, порталами и колоннами коринфского ордера. Не надо было ехать в Рим, чтобы сквозь жалкие остатки Римского форума пытаться восстановить мощь и величие той эпохи. Вот он – роскошный новодел, воскрешенное царство, мраморный сон! Все дороги вели сюда. И какие дороги! Ленты эстакад сами тебя везли, как на колеснице, подняв высоко над землей. Ты еще ничего не выиграл, а уже чувствовал себя царем, триумфатором.

В огромном холле дворца шла игра, вернее, тысячи разных игр. Гологрудые, лишь с позолоченными звездочками на сосках красотки разносили напитки. Мы с Бесси договорились попробовать в одиночку. Она все уверяла, что вообще-то не играет.

Я не решился на рулетку и за полчаса продул на автоматах пятнадцать из двадцати выданных мне долларов, как где-нибудь на станции метро «Гостиный двор».

– Я знаю автомат, который выигрывает, – подошла ко мне какая-то бесцветная женщина, все поняв по моему лицу. – Только что там один парень выиграл пятьдесят баксов. Нормально, да?

Она все спустила и, еще не остыв, желала участвовать хотя бы в чужой победе. К тому моменту у меня оставалось четыре доллара. Я пересел, куда она указала, прикидывая, буду ли ей должен в случае выигрыша. На четыре я выиграл семь, а на семь десять. Меня прошиб пот. К нам подошла Бесси. Я уверенно опустил все десять. Хотел побыть молодцом. И оставил их в стальной копилке.

– Fuck! – сквозь зубы сказала женщина и пошла между рядов дальше.

– Больше не дам, – сказала Бесси. – Ты меня разоряешь. Приходится дыры залатывать. – И показала две новеньких сотенных, зажатых в левой руке. – Видал?

– Неужели выиграла?

– Угу, – оттопырила она губу.

– Как?

– Очень просто. Сначала ставишь на чет, а потом на нечет, – и она небрежным жестом уронила банкноты в жерло сумочки.

Мы отправились дальше. Внезапно раздались театрально-воинственные крики, толпа расступилась и по красной дорожке в окруженнии вооруженных римских воинов проследовал к подиуму Гай Юлий Цезарь со своей женой, возможно – Помпеей. Оба были в белых тогах с золотой оторочкой. Цезарь раскрыл свиток и огласил указ. В том смысле, что благословляет нас на игру – сегодня, дескать, ты, а завтра я. Так что, ловите миг удачи, господа. Чтобы проигравшие подняли голову, а победившие не забывали, что в двери радости надо входить осторожно. Помпея молчала и была хороша собой.

Бесси вдруг притормозила и сказала:

– Подожди, я сейчас...

Я решил, что ей понадобился туалет, махнул, что буду возле входа, и пошел дальше.

Я стоял в углу холла, скрестив руки и криво улыбаясь, и смотрел на толпу. В одном углу моей улыбки была горечь от собственного проигрыша, в другом – мстительное торжество. Как никак моя подруга не дала меня в обиду.

Наконец Бесси вернулась.

– Выиграла, – сказала она и тихо рассмеялась. – Еще двести. На тебя ставила, на твой возраст.

В руке у нее было два жетона.

Мы встали в очередь – худенькую очередь счастливцев и получили положенное. Я почему-то подумал, что она подарит мне этот выигрыш. Что называется, погорячился.

Еще побродили по казино, поднимаясь куда-то на эскалаторах, где в залах, поменьше и поинтимнее, шла игра по-крупному, – нам улыбались и предлагали делать ставки.

Почему-то из казино Цезарь Палац не оказалось выхода. То есть хоть в малой степени адекватного входу. Во всяком случае, мы его не нашли и, чертыхаясь, долго выбирались через неприютные коридоры к автостоянке. Высоко над нами на трех конвейерах поступала в пышущую печь дворца людская порода, а отработанный шлак сам потихоньку высыпался сквозь прорези колосников.