Игорь Куберский - Америка-Ночки

Зачем она мне это показала? Чтобы я наконец оценил ее гостеприимство?

На теннисном корте пара новых знакомств: Даяна, женщина лет сорока, крепкозубая приземистая латиноамериканка с правильными чертами лица, и высокий красивый темнокожий индус Дейв, телеоператор. Дабл Ди, пошутил я, тщетно пытаясь вознести отношения с Патришей на прежний уровень ее забот обо мне. Дейв играл отменно, но был застенчив и впечатлителен и потому явно переоценил мои возможности. А переоценив, проиграл. Он спешил на съемку, и я доигрывал вместо него с Даяной. Она много и бестолково бегала по корту, обливаясь потом. Зато потом села в красивую машину. Обменялись телефонами, обещала на днях позвонить – позвать на следующую игру.

И действительно позвонила – сказала, что сломала ногу и сидит дома.

– Где? – спросил я.

Оказалось, у черта на куличках.

Курица. Носилась бы меньше.

Кристина, Кристина, сладость твоего лона еще на моих губах и ее не стереть постылому привкусу серых будней.

Да, я все еще ждал звонка. Звонка от Крис.

Через неделю в трубке, которую с таинственным видом протянула мне Патриция, заквакал, замяукал голос Бесси.

– Куда ты делся, Петер? Почему не звонишь?

От вульгарного тембра меня чуть не стошнило, но я поборол себя.

– Привет, Бесси, рад тебя слышать.

– Петер, хочешь я за тобой приеду и мы проведем вместе время?

– Еще как, – сказал я. – Это моя мечта.

Под вечер ее огромный «меркурий», похожий на розовую летающую мыльницу, замер у крыльца.

«Опять»? – сказал мне взгляд Патриции, и в нем вспыхнула слабая надежда, что на сей раз я не вернусь.

Я собрал сумку, положил ракетку, проверил наличие презервативов. Днем было жарко и душно, и я остался в белых теннисных шортах от Серджио Таччини. Бесси была надушена, в серьгах и ажурных чулочках. Несколько раз она жадно глянула на мои загорелые, в меру волосатые ляжки, и я понял, что поимею ее сегодня.

– Куда едем? – положила она руки на руль и повернулась ко мне, посмотрев, как на свою законную добычу.

– К тебе? – спросил я. – Или есть варианты?

– Можно поехать в ресторан, – пожала она плечом. – У меня дома пустой холодильник. Только тебе придется переодеться.

– Хорошо, – сказал я, хотя мы уже тронулись с места, а сумка моя осталась в багажнике.

– Нет, – решительно тряхнула она головой, нажимая на акселератор. – Лучше ко мне. По пути все купим. Что ты больше любишь – рыбу или мясо?

– Рыбу, – сказал я. – Вернее, рыбку, которая сидит рядом со мной.

– Какой ты забавный! – сказала она, шлепнув меня по ляжке.

Мы ехали обратно – туда, на Хантингтон-Бич, и сердце мое стало оттаивать.

– Это голодный русский, – сказала она продавцу в рыбном магазине, где мы покупали на ужин форель. – Я подобрала его на улице.

Вышколенный продавец в белоснежном переднике видел за стеклом у входа нашу машину и вежливо склонил голову, как бы оценив шутку богатой леди.

Дома нас встретили старые знакомые Сюзи и Спайк. Сюзи норовила отдаться, а Спайк лежал на спине и поочередно дрыгал вытянутыми к потолку ревматическими ногами, при этом хрипло колокоча.

– Совсем с ума сошел, – покачала головой Бесси.

Я похвалил ее дом.

– Да, у меня отличный дом, – с энтузиазмом сказала Бесси.

Сдержанный, в лилово-серебристых тонах, интерьер был продуман до мелочей. Везде царил убийственный порядок. В каждой комнате на коврике лежала, словно прикорнув, какая-нибудь фарфоровая зверушка. Надо было смотреть под ноги, чтобы не навернуться.

Наконец рыба была готова, Бесси попросила меня открыть бутылку белого бургундского, зажгла свечи в высоких бронзовых канделябрах, включила тихую музыку. После ужина мы по очереди приняли душ и, взявшись за руки, отправились в спальню. Я снял с Бесси халат, лифчик и трусики, слегка удивившись обширной кудели между ног – видимо, модной в нынешнем сезоне. Как бы романтический английский парк вместо регулярного французского. В какой-то момент мне даже показалось, что я не найду дорогу. Бесси нетерпеливо покусывала мне плечи и нервно, с хрипотцой, похохатывала.

Честно потрудившись часа полтора, я с сознанием исполненного долга смахнул со лба капли пота и провалился в сон. Бесси благодарно всхлипывала где-то рядом со мной, уткнувшись носом в мою подмышку, видимо, горькую от случившегося в ванной мужского дезодоранта «Жиллет». Ночью я проснулся оттого, что орудие моего труда крепко сжато рукой Бэсси. Без слов я приподнялся над ней и послушно совершил требуемое, чувствуя с досадой, как саднят царапины на плечах.