Марк Ренуар - Пятьдесят три карты

- Хорошо. Вы будете ужинать с нами?

- Нет, благодарю. Пусть принесут кофе в комнату.

- Я распоряжусь.

- Черт возьми, - размышлял я, оставшись один в своей

комнате, из-за сумасбродной девицы я потерял работу, связи,

знакомых и единственно родного человека - тестя. Судьба жес

токо обошлась со мной. теперь у меня 125 тысяч марок, вер

нее, уже 115 наличными деньгами и пустота в будущем. А что

мне еще принесут эти экстравагантные женщины? Пока не поз

дно, нужно от них избавляться, - осенила меня блестящая

мысль. Я достал карты из чемодана и направился в уборную,

чтобы выбросить их в унитаз, но по дороге передумал.

- Теперь уже все равно, я потерял связи с внешним миром,

так пусть хоть они разнообразят мне жизнь. Все же они лучше,

чем уличные проститутки.

Опустив карты в карман, я вернулся обратно. Делать ниче

го не хотелось. И даже когда принесли кофе, я не прикоснулся

к еде - аппетит пропал.

Вдруг зазвонил телефон, я снял трубку.

- Кто это? - услышал я женский голос.

- А кого вы хотели?

- Рэм, это ты? - прошептал голос. Я узнал Мари.

- Да, я, - неохотно ответил я. "Что ей надо?".

- Ты не узнал меня? Это я, Мари. Мне нужно с тобой пого

ворить.

- О чем?

Мари растерянно помолчала. Я услышал ее взволнованный

голос.

- Я сейчас приеду к тебе. Ты слышишь меня, Рэм?

- Слышу. Но приезжать не надо. Это повредит твоей репу

тации. Я теперь отверженный.

- Для них, но не для меня. Я искала тебя весь день и,

наконец, нашла. Я приеду.

Мне было скучно, а Мари симпатичная женщина. Я согласил

ся.

Через 15 минут она вошла в мою комнату. Не снимая и шля

пы и шелкового плаща, она села в кресло у двери, едва пере

водя дух, выпалила:

- Рэм, я поеду с тобой. Мне надоела вся эта жизнь, эти

старческие бессильные лобзания, эти пошлые ухаживания, пьян

ки и оргии. Я хочу жить, как человек. Я тебя люблю давно и

страстно. Когда ты женился на Элизе, я хотела убить ее...

- Во-первых, я никуда не уезжаю, - прервав каскад ее бе

зумных признаний, ответил я, - а во-вторых, не нужны мне ни

какие женщины, и я тебя не люблю.

- Боже, что он говорит! С ужасом воскликнула она, вско

чив со стула, - неужели эта уличная девчонка лучше, чем я?

Да ведь ты еще не чувствовал, какое у меня тело, ты не видел

мою наготу, ты не представляешь себе, какая я женщина.

Ее глаза загорелись диким злобным блеском. Она страстным

порывистым движением стала срывать с себя одежду.

- Вот, смотри, смотри, какая я голая, - закричала она в

исступлении, - я никогда не раздевалась догола перед своими

любовниками.

Через минуту на ней остались только чулки и туфли. Голое

холеное тело красавицы, ее красивые полные руки, круглые,

твердо стоящие груди, стройная талия и длинные изящные ноги

не могли не вызвать у меня чувства восхищения. Но не больше.

Мне не хотелось ее. Я даже не ощутил желания прикоснуться

рукой к ее груди. Она почувствовала это безразличие к себе и

совсем обезумела.

- Ну, что? тебе не хочется меня? Или я еще недостаточно

раскрылась? Ну вот, смотри...

С этими словами она бросилась на диван и, развернув ноги

в стороны, повернулась ко мне всем своим существом, позируя

влажными от похоти глазами. Я подсел к ней и, невольно со

зерцая открытые взору прелести красавицы, погладил рукой по

животу.

- Ну что же ты? Разве я не хороша?.. Какую женщину тебе

надо? Я буду такой, какой ты захочешь меня видеть.

Она обняла меня за шею и, покрывая поцелуями лицо, шеп

тала:

- Рэм, милый, возьми меня, я сгораю от безумного желания

соединиться с тобой, впивать в себя частицу твоего могучего

тела. Рэм, - дико вскрикнула она и, расстегнув мои штаны,

вытащила безвольно скрюченный член.

- А-а-а!.. - вскочила Мари, схватившись за голову.

- Боже мой! Боже мой! - шептала она, торопливо одеваясь

и, даже не взглянув на меня, выскочила из комнаты. Мне не

хотелось ее, но чувство мужского бессилия перед такой фурией

было тягостно и оскорбительно. Солнце зашло. Быстро темнело.

Я зажег свет и сел к столу.

Происшедшее так потрясло меня, что я стал тяготиться

жизнью, мне показалось, что жизнь проходит мимо меня, и я ее

только наблюдаю. Неприятное сознание безнадежности бытия по

разило меня своей остротой. Я, почти не сознавая, что делаю,

дастал браунинг, навел курок, выстрелил в голову. Вместо

выстрела звонкий щелчок ошеломил меня и отрезвил. Я удивлен