Марк Ренуар - Пятьдесят три карты

- Теперь вам тепло?

- Тепло, - ответил я, чувствуя, как дрожит от возбуж

денья мой голос. Все труднее и труднее было мне владеть со

бой. Между нами было расстояние не больше 10 сантиметров. Я

чувствовал тепло ее тела, его запах. Полежав спокойно 5 ми

нут, я притворился спящим и повернулся на спину, мое голое

тело, мое бедро прикоснулось к бедру девушки, она вздрогну

ла и немного отстранилась. С замиранием сердца я лежал, еще

сдерживая порыв страсти. Это была пытка, равной которой на

свете нет. Чувствовать возле себя нежное голое тело девушки

и не прикоснуться к ней ни одним пальцем - это кошмарный

сон. Я повернулся к ней лицом, все так же имитируя сон, по

лежал и затем положил руку ей на грудь. Твердая девичья

грудь едва подавалась под тяжестью руки. Валенсия задрожа

ла, как от приступа лихорадки и испуганно замерла, не зная,

что делать. Я с невыразимым наслаждением осторожно сжимал

неподатливую мякоть ее груди, еле сдерживая крик похотливой

радости. Валенсия стала тяжело и часто дышать, ее грудь

вздымалась под моей рукой, как волна океана. Наконец, она

решилась и, осторожно сняв мою руку со своей груди, положи

ла ее на меня. Но я уже не мог остановиться. Я убеждал се

бя, что времени осталось мало и я только поласкаю милую де

волку, не причинив ей вреда. Я "Проснулся". Валенсия лежала

на спине, напряженно вытянув тело. Ее красивые руки были

вытянуты вдоль тела поверх одеяла, книга лежала на груди.

Ее широко раскрытые глаза, не мигая, смотрели в потолок.

Красивые по-девичьи угловатые плечи с едва выступающими

дужками ключиц, слегка вздрагивали. Губы что-то беззвучно

шептали.

- Валенсия, милая девочка, - вырвалось у меня восклица

ние, и я, помимо своей воли, движимый одним инстинктом пло

ти, приподнялся на одной руке, обняв ее за шею, приник к ее

губам в долгом, трепетно-страстном поцелуе. От неожиданнос

ти она даже не сопротивлялась. А когда я нечеловеческим

усилием оторвал свои губы от ее рта, она испуганно зашепта

ла:

- Вы ничего плохого мне не сделаете... Вы хороший...

Да? - да, да, милая, - злясь на себя, ответил я,

- только еще раз поцелую. Тебе приятно?

- Приятно.

Я снова схватил ее губы и целовал их так долго, безу

держно, неистово, как будто одним этим пытался охладить ис

пепеляющее желание плоти. Я прижался всем телом к горячему

бархату ее нежной наготы, чувствуя, как сильнее бьется ее

сердце. И вдруг удивительное спокойствие оборвало все мои

желания. Я лег на спину и, вкушая сладость покоя, закрыл

глаза.

- Что с вами? - спросила Валенсия, склонившись надо

мной. Бедная девочка так испугалась, что не заметила, как

по пояс вылезла из-под одеяла. Я от- крыл глаза и... Бог

мой! Редко люди во сне видят такую кра- соту! Надо мной,

как два спелых персика, трепетали ее гру- ди. Маленькие пу

говки сосков, нежных и чистых, как две кон- фетки, торчали

острыми кончиками вперед. Грудь начиналась где-то у плеча

и, постепенно повышаясь, опускалась едва за- метной скла

дочкой к животу, полная, упругая, будто налитая соком силь

ной, здоровой молодости. Ни слова не говоря, я схватил ее

своими руками и впился губами в коричневый со- сок. Она

вскрикнула и забилась, как пойманный птенец.

- Не надо, умоляю, - на ее глаза навернулись слезы.

И я отпустил ее.

- Тебе неприятно?

Она ничего не ответила и, уткнувшись в одеяло, непод

вижно лежала, сотрясаемая нервной дрожью. Я склонился к

ней.

- Но ведь я ничего плохого тебе не сделал. Я хотел,

чтобы тебе было хорошо. Тебе же приятно, когда я целую твою

грудь. Разве нет? Она посмотрела на меня своими изумрудными

глазами и кивнула головой.

- Ну так дай, я еще раз поцелую. Дай. Мои поцелуи дос

тавят тебе столько удовольствия. Не бойся. Она растерянно

посмотрела на меня и я понял, что она колеблется.

- Не нужно бояться. Это не причинит тебе вреда. Это так

приятно. Ну же.

Она опустила руки, державшие край одеяла, чтобы я мог

его откинуть. И я это сделал. Она прикрыла грудь руками,

глядя на меня со страхом и мольбой.

- Не бойся, глупышка, я ничего не сделаю своими руками.

Она послушалась. И вот перед моими глазами снова сон. Я

стал целовать ее в сумасшедшем исступлении, не видя, к чему

прикасаются мои губы. Все ее нежное благоухающее тело пред

ставлялось мне олицетворением самого прекрасного на земле.

Я целовал ее руки и плечи, шею и грудь, бедра и ноги. В