Иван Барков - Лука Мудищев (сборник)

Не только пеньем женихов ты услаждаешь!

Как ниву лютый огнь снедает в бурный вихрь

Или когда, с горы стремясь, вода течет,

Так Керженский святой жену свою ебет!..

Была пора: она взывала,

То замирала, то стонала.

И начинающий поэт

Любил во тьме свою подругу,

В душе испытывая муку,

Которой и названья нет.

Пизда, как зверь голодный, выла,

То умолкала, то скулила,

(Ах, этой розы вешний цвет!)

Всесильно властвовал над ней

Могучий грозный чародей!

Я помню бледный лик поэта

Под гнетом страсти роковой,

С печалью тайны гробовой,

Тяжелой ебли без просвета;

Я помню, как пред ебаком,

Ты с изменившимся лицом,

С бессмысленным и мутным взглядом,

Вдруг потянулась за мускатом,

Чтоб тут же хлопнуть… а потом

Меня всосать бесстыжим ртом.

Не я ли по ночам грустил,

Любуясь красотой досадной,

Не я ли страстью безоглядной

Всю плоть в тебе разворотил?

Да, я любил. Я верю свято.

Неутомим я был. Когда-то

Мы были вместе, и одним

Мы жили чувством, дети века,

Когда входил в тебя с разбега

Со всем желаньем молодым.

И помню я лицо иное,

Иные чувства прожил я:

Еще доныне предо мною

Скользит искусная змея

С своей губительной улыбкой,

С челом бесстыжим, с речью гибкой,

Невозмутимой и нагой,

Распутной, ветреной и злой,

А я, дрожа, вливаю ей

Яд обольстительных речей.

Я помню страсть и наслажденье,

Блуждающий и дикий взгляд.

Пот на челе, в глазах забвенье,

Какое знает только ад.

И помню я в восторге диком,

Как ты, мне душу леденя,

Отчаянья последним криком:

«В меня, хороший мой! В меня!..»

. . . .

. . . .

. . . .

Что в море скитаться, то деву ласкать,

Небесные грезят валторны,

А перси желания полны,

Как моря упругие волны,

И сладко их трепетной дланью сжимать.

Как дивно над бездной глубокой

Качаться мне в лодке высокой,

Что в море скитаться, то деву ласкать!

Хуй в руки вам, любезный господин,

К утехе россов всех, владей женой один!

Руками бейте в грудь и жалостью рыдайте,

И до утробы плоть ударам подвергайте!

Влечет к тебе мой ум, а страсть к другой влечет,

Блаженный нектар пью, в любви теряя счет!

Тот беден в свете сем, кто Делии не знал.

О, небо, преклонись! Я плакал, но ебал!..

Ужасный Леопольд, прескверной изувер,

Исполнен похоти и страсти выше мер,

К невесте молодой он хуй несет рукою,

Ну точно булаву, гордяся сам собою!

Ты дщерь всевышнего, трикраты ты чиста,

Дозволь поцеловать срамные мне уста!

То плачет человек, то в радости смеется,

То презирает все, то весело ебется,

Как много в сердце том бывает перемен,

О коль он страстию своей отягощен!

Сей Ариост девиц смущает,

То веселит, то забавляет,

Ласкает стих — и здесь и там,

В жару и в лютые морозы

С улыбкой рвет парнасски розы

И нову жизнь дает блядям!

А целки вкруг него толпятся,

Как пчелы на цветок стремятся,

Летят, как бабочки, в огонь,

Но Ариост, прелестна Хлоя,

К тебе стремит свово героя,

Как он горит — ты только тронь!

Какую радость ощущаю?

Куда я ныне восхищен?

В тебе одной души не чаю,

На верьх блаженства вознесен!

Божественно пизда взывает

И хуй мой трепетно сжимает,

И грудь безмерная влечет;

Коль нежно девы святотатство,

Коль сродно жарких губ приятство,

Каких достигнешь ты высот?

В восторге Делии прекрасной

Я хуй сую взамен эклог,

От коей страстью безнаказной

Укрыться хочет зверь меж ног.

Уже и купно я с девицей

Спешу любовью насладиться

И на крылах во мрак несусь!

Сие блаженство непонятно,

В нея вхожу я многократно,

Забыв про честь и стыд, ебусь!

Престань без толку колебаться!

Как медь в горниле рдится дщерь;