Селия Хаддон - Рыжий бродяга Тоби. Кот, подаривший утешение в самые трудные дни

Специальная команда для умирающих на дому отправилась помогать кому-то другому, а мы вернулись к почти нормальной жизни. Мне повезло – Ронни остался со мной.

Как и раньше, сиделки приходили по утрам помыть и одеть мужа. Все остальное я делала сама.

По ночам мне не хотелось подвергать Ронни унижению из-за памперсов, они оставались лишь на экстренный случай. Я спала в соседней комнате на диване вместе с Тилли. Кошка категорически отказывалась спать на постели Ронни – и днем, и ночью. В хорошие ночи мне приходилось просыпаться лишь пару раз – в три часа и в пять часов, – чтобы помочь ему с туалетом. В плохие ночи просыпаться приходилось раз пять за ночь.

Примерно в 6.50 утра я давала ему таблетку морфина, чтобы муж был готов к приходу сиделок, которые приходили в семь часов, мыли и одевали его. Морфин делал эти необходимые процедуры менее болезненными. Когда Ронни мог дойти до кухни, мы завтракали за столом.

Я готовила завтрак для нас обоих и чай для сиделок, а потом начинала медицинские приготовления – специальный напиток для функционирования кишечника, таблетка по поводу грыжи пищеводного отверстия, мочегонное от давления, гормоны для рака простаты, маленькая таблетка аспирина для разжижения крови и другие обезболивающие, которые дополняли пролонгированный морфин. И маленький пластырь, назначения которого я не знала.

Когда все таблетки были приняты, я доставала Ронни два разных ингалятора, которые должны были облегчить дыхание. Все это занимало много времени.

Потом я поднималась наверх, чтобы переодеться. Почистив зубы, я брала электрическую зубную щетку и помогала сделать то же самое Ронни. К этому времени уже срабатывало мочегонное, и все утро каждые полтора часа я помогала мужу с туалетом.

Теперь Ронни сам добирался до туалета, но мне приходилось помогать ему с одеждой и подмыванием. Затем я убирала всю туалетную комнату, если это было необходимо: снимала высокое сиденье и тщательно мыла все вокруг, а в конце уборки протирала плиточный пол.

Ронни не мог подниматься с кресла или садиться без помощи. Обычно я поднимала его за пояс, если на нем были брюки с ремнем. В других случаях я обхватывала его за грудь сзади, стараясь не тянуть слишком сильно, чтобы не повредить кожу. Иногда я пользовалась специальным ремнем, но он был слишком жестким и неудобным. Позже Лиззи привезла нам специальный стул, который можно было наклонять вперед, чтобы Ронни было легче подняться на ноги.

Все тело мужа постепенно отказывало. Сиделки постоянно лечили порезы и ссадины на руках. Внимания требовала и язва на ноге. После инъекций стероидов на руках Ронни оставались большие темные синяки. Кожа у него стала тонкой и часто повреждалась. В перерывах между визитами сиделок я залечивала и новые раны и синяки, и старые, если в этом была необходимость, научилась медленно отмачивать повязки теплой водой, иначе они отрывались вместе с кожей.

Примерно в десять утра я приносила Ронни жидкое питание. Он редко смотрел телевизор, предпочитая третий и четвертый каналы радио. Потом я помогала ему добраться до кухни к обеду. Есть мужу было трудно. У него сильно дрожали руки, поэтому кусочки еды постоянно падали с вилки на рубашку. Мы обзавелись большим передником вроде тех, что носят мясники, и он стал надевать его перед едой, однако из-за дрожащих рук Ронни часто проливал все на пол.

Грязь на полу меня не беспокоила, больше всего расстраивало его смущение и раздражение из-за собственной неуклюжести. Видеть его страдания было невыносимо.

– Руки – самое ужасное, что есть в моей жизни, – однажды сказал он.

В старости Ронни вернулся к пристрастиям своего детства. До войны он жил в Йоркшире в семье методистов. Еда там была простая – колбаски с картофельным пюре, пироги с мясом, жаркое и жареная рыба. Пищеварение у Ронни нарушилось, поэтому я часто делала молочные запеканки из риса и семолины. Такие блюда было легко глотать, как и, например, мороженое, которое я ему часто давала.

После этого Ронни принимал целый набор таблеток, и я помогала ему лечь подремать после обеда.

Я постоянно испытывала нечеловеческую усталость. Было ли это связано с моим собственным состоянием (за год до этого я перенесла мастэктомию), стрессом (уход за Ронни) или просто недосыпом (мне приходилось постоянно вставать по ночам), я не знала. Иногда я тоже спала на диване в гостиной после обеда. Частенько компанию составляла Тилли.