Александр Кира - Санузел

Мужское бритье — вероятно, единственный вид «избавления от отходов» с отчетливо позитивным образом. Любопытно, что с женским бритьем ног или подмышек дело обстоит иначе: это процедура приватная. Но даже здесь есть повод для споров. В Америке и мужчины и женщины часто заявляют, что волосы на теле европейских женщин — это ужасно, и спрашивают (иногда даже в письмах газете), почему европейские женщины не бреются и можно ли с ними об этом говорить. Если не принимать во внимание разные культурные аспекты, то вот хотя бы одна причина: в других обществах гладко выбритая распознается как проститутка! Точно так же резко различаются взгляды на то, нужно ли брить лобок, насколько это красиво и нравственно.

Среди гигиенических процедур также есть по крайней мере нейтральные, не требующие строгой приватности: это «последние штрихи» в уходе за лицом и телом, «прихорашивание». Несмотря на то что в иных кругах прилюдно причесываться и красить губы все еще считается неприличным, эти процедуры каждый день выполняют на людях. «Основной» уход за собой, то есть, скажем, нанесение кремов и завивка волос, — процедуры «полуприватные», хотя не все так считают. Иногда нарушение приватности здесь воспринимается так же, как громкое выпускание газов при супруге: оно означает, что «медовый месяц кончился». Тут, конечно, есть повод для вечных философских споров о достоинствах иллюзий и реальности, честности и лицемерия.

Если оставить в стороне все тонкости и частности, остается лишь одна оппозиция, имеющая значение для дизайна: приятие или отрицание человеческого тела, его функций и продуктов {9} . Наглядный пример демонстрирует полярность мнений на этот счет. Сравним две цитаты из работ известных архитекторов:

Свойства санузла, как и всех других комнат в доме, должны определяться индивидуальным набором процедур, которые пользователь хочет выполнять в данном пространстве. Сибаритская обстановка, созданная для того, кто находит прелесть в тепле, паре, наготе, сексе, цветах и алкоголе, разумеется, плохо сочетается с детской ванночкой, детским сиденьем для унитаза, ведром для подгузников. С другой стороны, хорошо сконструированная семейная ванна — большая, вместительная, практичная, немного аскетическая — это великолепная вещь, не только в утилитарном смысле, но и как выразительное сообщение. Может быть, в идеале в каждой семье должна быть такая ванна. Но если по практическим соображениям это нереально, то всегда возможен какой-то компромисс, и это отличная задача для дизайнера {10} .

Самая частая ошибка (приведем более скромный, но и более характерный пример) — это роскошная ванная комната. Ванная комната есть ванная комната, а ее оборудование есть ее оборудование, даже если это красивая сантехника итальянской фирмы «Айдиал стэндарт». То, чем мы занимаемся в ванной, — не роскошь, а необходимость. Истинная изысканность ванной комнаты — отсутствие чрезмерной изысканности. Все в ней должно идеально функционировать, быть аккуратным, гигиеничным и не доставлять неудобств. Это, и ничего более, и есть хороший вкус {11} .

Ясно, что эти разные точки зрения выражаются и отстаиваются с большой страстью, и едва ли в ближайшее время получится их примирить. К примеру, те, для кого ванная — место с позитивными, чувственными, а то и эротическими коннотациями, те, кто хочет делать в ней зарядку, загорать, смотреть телевизор и говорить по телефону, выдвигают совсем иные запросы, нежели те, кому противно даже подумать о том, чтобы провести в санузле больше времени, чем требуется для гигиенических процедур. Беда западной, по крайней мере англосаксонской, культуры — постоянные крайности: от пуританства к вольности. Кажется, мы никогда не смиримся с тем, что тело и сексуальность — это нейтральные обстоятельства человеческого существования. Вспомним, какая буря поднялась, когда в 1972 году на «Пионере-10» в космос отправили табличку с изображением обнаженных мужчины и женщины. НАСА получило тысячи гневных писем, а газетчики проявили редакторский произвол:

В «Чикаго сан таймс» была опубликована ранняя версия рисунка — у мужчины на ней не было яичек. В другой редакции пропал всякий след мужских половых органов. «Филадельфия инкуайрер» поступила еще радикальнее: у мужчины не было половых органов, а у женщины на грудях — сосков {12} .

В последние годы кое-что указывает, что ситуация начинает меняться. Гораздо более приемлемыми, по крайней мере для некоторых, стали темы тела, наготы и секса. Гораздо реже, чем в недалеком прошлом, можно встретить женщину, которая с долей гордости заявит, что никогда не видела обнаженного мужчину (несмотря на то что пятьдесят лет была замужем) и что ни один мужчина не видел ее обнаженной. Общество в целом и молодежь в частности стали относиться к этим вещам куда проще. Может быть, это только верхушка айсберга, но студенческий опыт совместного проживания в общежитиях и широкий интерес к познанию тела предполагают, что процент населения, желающий и способный разобраться с этими аспектами жизни, хоть как-то вырос. Кроме того, сейчас наблюдается большой интерес к поддержанию хорошей физической формы, осведомленность о такой возможности; это тоже не может не радовать. С другой стороны, мы так рано начинаем следить за собой и приучать себя к определенному поведению, что табу снимаются явно не до конца. Представитель администрации одного колледжа заметил, что реакция студентов на то, что им придется делить с кем-то ванную, серьезно зависит от состава семьи и социального положения. «Студентов из высшего класса, имеющих братьев и сестер, это не очень беспокоит. Студентку, у которой братьев и сестер нет, это будет беспокоить больше. Студенты из низших классов могут беспокоиться очень сильно». Еще один декан считает, что многие студенты со временем начинают смотреть на этот вопрос по-другому. «Поначалу было здорово делить с кем-то ванную: это интересный эксперимент. Но на следующий год студенты просили, чтобы общежитие перепланировали и у них были отдельные комнаты и отдельные санузлы» {13} .