Александр Миндадзе - Парад планет

— Скажи мне… Я прошу… прошу!

В дверь ломились, а Семин рядом с женщиной неподвижно стоял, гладил ее волосы, плечи. И она открыла лицо, взволнованная неожиданной лаской.

— Ты скажи мне, скажи… Где взяла?.. Я прошу… Ну, пожалуйста, русалочка! Прошу, прошу!

Он правда просил, лицо его кривилось, чуть не всхлипывал. И женщина сама заплакала, на него глядя.

Я была русалкой, главной. Я кричала:

— Где ты, где ты, царь Нептун! Отзовись! Из глубин морских явись! Ох, соскучилась я, батюшка! Слезы лью горючие!

— Иду, иду! — слышался трубный голос царя.

— Идет, идет батюшка! — волновались пассажиры на палубе.

Высвеченный прожектором царь Нептун, к всеобщему восторгу, явился из тьмы:

— Издалека я к вам, устал морями-океанами! Ну? А где ж свита моя?

Пассажиры кричали, тесня друг друга:

— Мы, мы! Здесь мы!

Царь, усевшись, занялся свитой, а я выскользнула из толпы, по лестнице спустилась в пустой коридор. Там в самом конце была дверь, я на всякий случай постучала. И стала подбирать ключ, их у меня имелась целая связка. Щелкнул замок.

Кулон сразу взяла с трюмо. Еще мужские часы на цепочке, там же они лежали, на видном месте, под зеркалом. И деньги сразу нашла в столе. Денег было много, я вынула ящик, стала сгребать. И тут за спиной услышала женский крик, выронила ящик, деньги разлетелись.

Каюта-люкс была двухкомнатная, и там, во второй комнате, через открытую дверь я разглядела мужчину с девушкой. Они были в постели, ничего не слышали, не видели, хоть девушка, молодая совсем, лежала ко мне лицом, на меня смотрела. Вещи их, разбросанные, валялись где-попало, только капитанский китель висел на стуле.

Когда вернулась на палубу, царь Нептун, воздев к небу трезубец, спросил строго перед всей свитой:

— Где плавала русалка? Нашла ли сокровище на дне морском?

— Множим твое богатство, батюшка! — отвечала я, входя в роль.

— Множим, множим! — кричала свита.

Дверь купе отъехала с лязгом. Атлетичный Артур, потеснив проводника, вошел и схватил Семина. Он ударил его лицом о полку, а потом ждал, пока тот проползет у него под ногами в коридор. Здесь он его поднял и еще раз ударил. Выглянул из соседнего купе лейтенант. «Славка!» — закричал Семин. Парень вцепился в атлета, держал, а Семин спешил к тамбуру. Выскочил из коридора в тамбур и с поезда — в никуда, в ночь.

Он бежал, опять бежал. Обратно. Возвращался. Навстречу шли поезда. С одним он едва разминулся в тоннеле. Прижался к стене и стоял, ослепнув от света. И не слышно было в грохоте, что кричал. Только рот раскрывал беззвучно: «Марина!»

Открыл глаза. Где это он?

Комнатка, окошко мутное. Чуть двинулся, диван проваленный стонет. Рухлядь по углам, паутина. Не комнатка — сарай. Только на стене ходики свое тикают.

— Ты отлежись, отлежись. Прошу, как говорится, к моему шалашу! Бабка сердобольная попалась, пустила за спасибо. Видит, на берегу околачиваюсь. По ночам-то уж не жарко!

Кто это говорит?

— Я тебя с колеса чертова снял, помнишь — нет? Ночью слышу крик. А это ты там в кабинке устроился. Во сне, причем, кричишь, надрываешься. Ну, потащил тебя, все же знакомый, товарищ по несчастью!

А, это тот, спутник ночной, Виктор, что ли. У зеркала стоит, намыленный, водит бритвой по щеке. Вот обернулся, смотрит с сочувствием, морщится:

— Кто ж тебя отделал так зверски?

— Царь Нептун.

— Трезубцем? Да… Вон, вижу, кулак до сих пор сжатый! А я в Песчаное… там женщина в больнице, вдруг? Ну, уж боюсь верить! Но решил все-таки марафет, на всякий случай. Не любит, когда небритый, терпеть не может!

Он вытерся полотенцем, опять обернулся:

— Ладно. Я любопытный. Что в кулаке? Вчера, честно, разжимал, никак. Что?

— Украшение женское.

— Откуда?

— Нашел. Теряешь, находишь.

— Что теряешь-то?

— Теряешь дочку.

— Почему решил?

— Потому что нашел, — сказал Семин.

Он разжал ладонь, там был кулон. Мужчина взял, разглядывал, отойдя к окну.

— Инициалы тут. Эм — понятно, Марина. А вторая буква?

— Тот, кто подарил. Герман. В балетное когда поступила, — сказал Семин. — Балет — тоже я. Видишь, хромой. Ну вот. Искусство требует жертв. Не понял?

— Нет. Что ж ты один здесь? А мать?

— Я ей и отец, и мать. С самых пеленок растил, воспитывал. А матери нет. То есть она есть, но, считай, нет.

— Где же она?

— В командировке, в длительной. В спецкомандировке.

— Опять непонятно, — сказал мужчина. — Но понятно, что один в двух лицах. Даже во многих лицах.

— Именно. А потом человек появляется и крадет ее у тебя. Кто? Тот, кто стоит во дворе с другой стороны подъезда. Ты! — Семин ухватил хозяина за штанину. — С замочком ловко как справился, а он с секретом! Ты, ты, любопытный!