Н Томашевский - Театр Кальдерона

Фабула комедии "Не всегда верь худшему" (одна из поздних комедий Кальдерона) напоминает линию дона Гутьерре и доньи Леоноры из "Врача своей чести". В этой комедии герой дон Карлос любит донью Леонору. Путь к счастью омрачен нечаянной встречей Карлоса с Диего Сентельясом в доме Леоноры. Герой подозревает возлюбленную в неверности. Ситуация осложняется еще и тем, что отец Леоноры преследует Карлоса за оскорбление чести дома. В конце концов, когда недоразумения разрешаются, все кончается счастливым браком. Дело тут не в новизне сюжета, а в его разработке. Пожалуй, ни в одной из своих более ранних комедий Кальдерон не добивался такого проникновения в душевный склад своих героев, как в этой комедии. Недаром французский ее переводчик Дама-Инар отмечал, что по типу она приближается к психологическим комедиям XVII века сентименталистского направления, с их упором на характерное, на внутренние психологические переживания. Интересно еще и то, что в этой и предыдущей комедиях Кальдерон, обычно столь сдержанный в восхвалении женской добродетели, словно задался целью прославить верность и искренность женщины своей эпохи. Настоящими героями этих комедий являются именно Селья и Леонора, а не Сесар и Карлос.

Однако, пожалуй, наибольший интерес среди пьес, помещенных во втором томе, представляет комедия "Сам у себя под стражей". Автор не без гордости сам сообщает в тексте этой пьесы, что это "самое необычное из того, что вывел на комедийную сцену кастильский гений".

"Сам у себя под стражей" действительно занимает необычное место среди кальдероновских комедий. И дело тут не в беспримерности виртуозно построенной интриги и не в жанровом смешении, столь необычном для Кальдерона, а в том глубоком и разнообразном содержании, которое вложил в эту комедию Кальдерон.

Как и "Дама-невидимка", только, пожалуй, в большей степени, комедия "Сам у себя под стражей" подсказана Кальдерону Сервантесом (эпизоды из второго тома, где герцогская чета морочит Дон-Кихота и Санчо). Вообще надо сказать, что у Сервантеса не было большего почитателя среди испанских писателей XVII века, чем Кальдерон. Это доказывается не только фактом написания Кальдероном комедии "Дон-Кихот" (до нас не дошедшей), но и постоянными заимствованиями у него идей, образов, характеристик, отдельных положений и ситуаций. Зависимость комедии Кальдерояа от сервантесовского романа не ускользнула от анонимного рецензента замечательного спектакля Московского Малого театра "Сам у себя под стражей" 1866 года (с Провом Садовским в роли Бенито). Говоря о сходстве Сервантеса и Кальдерона, рецензент отмечал: "...оба поэта задаются в этих произведениях одной основной мыслью - показать, с какой силой нередко человек отдается воображению в ущерб действительности и, витая в мире замыслов, не перестает преследовать те или иные жизненные цели. Тема эта слишком от жизни и, стало быть, совершенно достойна истинно художественного произведения... Эта общечеловеческая тема не случайно легла в основание комедии Кальдерона". Пров Садовский, по словам рецензента журнала "Антракт", играл человека, который, "отрешаясь от естественных условий жизни, впадает в противоречие с самим собой и, не переставая существовать физически, обращается в нравственное ничто. Вырванный из своей крестьянской среды и перенесенный силой необходимости и обстоятельств в иную, совершенно неведомую для него и чуждую обстановку, Бенито на глазах у зрителя самоуничтожается, теряется в собственных глазах, и из передового человека, представителя своей крестьянской общины... он вдруг становится ничем, перенесенный в положение и платье, но не природу принца". Из статьи легко усмотреть, что Малый театр сделал подлинным героем пьесы крестьянина Бенито, а не принца Федерико, то есть обнажил чисто "сервантесовскую" гротескную линию комедии Кальдерона. Во-вторых, совершенно ясно, что Садовский играл свою роль грасьосо отнюдь не буффонно, а всерьез, ставя своей задачей показать прежде всего крах человека, выбитого из привычной колеи ("не чувствуя под ногами земли, Бенито усердно болтается в воздухе: положение столько же смешное, сколько и вызывающее на сострадание, ибо никто из живых людей не может пожелать подобного положения для себя...").

Рецензент, однако, не отметил, что эта "общечеловеческая тема", безусловно имеющая соприкосновение с Сервантесом, получила у Кальдерона еще и специфическую социально-философскую окраску, Бенито (у Кальдерона) не просто человек, попавший в "неведомую, чуждую обстановку". Он к ней приспосабливается. Отмечая прекрасную игру Прова Садовского в сцене, когда Бенито в присутствии короля берет реванш у Роберто за все утеснения, которые он терпел от последнего, рецензент не обратил внимания на то, что, видимо, гениально почувствовал Садовский, - преображение Бенито - Садовского, когда тот входит в роль принца. Недаром настоящий принц Федерико восклицает в этой связи: "...меня он пугает. Как власть человека меняет. И даже его природу!" Для воззрений Кальдерона восклицание это очень характерно. Ему была страшна самая мысль о возможности "слияния" сословий, возможности отчуждения власти в пользу "третьего" сословия, возможности перехода из одного сословного ранга в другой. Недаром в той же пьесе Кальдерон сетует на то, что в настоящее время "деньги делают человека знатным". Таким образом, сервантесовская общечеловеческая тема приобретает под пером Кальдерона сословно-абсолютистскую окраску.