Рамазан Абдулатипов - Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени

Могут возразить, что это, мол, еще одна утопия. Я так не считаю. Данный вариант развития вполне возможен. Но только тогда, когда в обществе будет господствовать закон для всех. Общество нуждается в политической, гражданской и экономической свободе. И не просто провозглашенной, декларируемой, а закрепленной законами. Путь к ней лежит через свободу и совесть отдельного человека, личности. Необходимо обеспечить право жить по совести, осознавая свой долг перед обществом, семьей, нацией, человечеством и реализуя его. На смену классовой солидарности, классовому интернационализму должны прийти и утвердиться ценности гражданской, межличностной солидарности, если хотите, гражданского интернационализма как неотъемлемого элемента функционирования многонационального общества народов и индивидов. Для этого надо уходить от крайностей, от невежества как бездумного радикализма, так и замшелого догматизма. Согласованные и взаимоприемлемые правовые нормы, а не прихоть начальника или митинга должны регулировать подобные вопросы.

Эти, казалось бы, абстрактные моменты бытия остались вне поля зрения политиков и не реализовались при Горбачеве. Поэтому не состоялась и сама перестройка. Да она и не могла состояться. У Горбачева отсутствовала целостная философия и последовательная логика политики, способной вывести общество и человека из кризисного состояния. В книге «Горбачев, Лигачев, Ельцин – политический портрет на фоне перестройки» Третьяков справедливо заметил, что перестройки не было, были лишь одни разговоры. Речь, видимо, шла о роли самих лидеров на фоне политической борьбы. Наиболее сильной оказалась личность Бориса Ельцина. Его преимущество заключалось в единственном аргументе – в противостоянии старому обществу.

На этом этапе данный аргумент действительно стал определяющим. Люди устали не только от самой системы, но и от демагогии Горбачева. Фигура Ельцина была привлекательной почти для всех. Но этим аргументом нельзя пользоваться вечно, ибо он может разрушить общество, поскольку не дает возможности созидать. Людям начинают надоедать демагогия, хаос и неразбериха. Сегодня нет демократии, потому что отсутствует установка на созидание, нет четкого разделения властей, нет традиций. Власть не работает. Законы не действуют или действуют избирательно. Мне лично приходилось говорить Борису Николаевичу о том, что нельзя той же командой и теми же способами, которыми он шел к власти, руководствоваться, придя к власти. Прийти к власти и властвовать – это разного рода технологии. Он был согласен со мной во многом. Мы говорим о законности, о демократии, но все остается по-старому, и в нынешней политике правят бал отдельные личности, а не конституционные органы власти. Таковы традиции российской власти. Около 80 процентов населения СССР проголосовало за сохранение Союза. Ну и что? Кто это принял во внимание? Вначале семь, а потом три человека решали судьбу Отечества, судьбу народов. Хотя надо учесть, что они взялись за дело из-за полного безволия и беспомощности Горбачева. Таковы удивительные лики нашей демократии. Поэтому и идеализировать ее не надо, не надо копировать чьи-то системы, а стоит жестко учитывать специфику перехода нашего общества к правовому государству. Это все и не было учтено в сфере национальных отношений. Раскрепостили национальную энергию, не продумав, куда ее направить, орудием какого процесса ее делать.

Видно, по воле Аллаха мое нелегкое депутатство пришлось на смутное время. Конечно, было бы несправедливо окрашивать это время исключительно в черные и серые тона, ибо оно вобрало в себя и позитивные процессы обновления общества. Однако в целом времена наступили трудные, людям живется нелегко, а некоторым – и просто тяжело. Будучи членом высшего органа законодательной власти, я, естественно, не могу не ощущать своей личной ответственности за переживаемые страной, народом невзгоды, за то, что пока не видно просвета, скорого выхода из свалившихся на нас кризисов всех видов: экономического, политического, финансового и межнационального. Да, пожалуй, и более глубокого – духовного, нравственного кризиса. Могли ли нации чувствовать себя спокойно в этой ситуации? Нет, не могли. Не могут. Сразу помочь им в беде оказалось очень трудно. Революционное реформирование такой хрупкой материи, как нации, и отношения между ними невозможны.

Самый легкий выход – сложить с себя депутатские полномочия. Но такой шаг явился бы проявлением малодушия в условиях, когда над моим родом и друзьями, над моим народом, над моим Отечеством нависла черная тень опасности быть ввергнутыми в пучину раздоров, когда разворачиваются такие крупномасштабные конфликты.