Васіль Быкаў - На крыжах

У нас ёсць нямала велічных помнікаў ахвярам нямецкага фашызму, сведчанне гераізму беларускага народа ў барацьбе з гэтым заклятым ворагам чалавецтва. Але нішто яшчэ ў нас не напамінае пакаленням аб ахвярах сталіншчыны. Тое няправільна і недаравальна! Мы павінны памятаць аб іх — не героях, а бязвінных ахвярах тырана — спрацаваных рабочых, галодных калгасніках, першых народных інтэлігентах, мужчынах і жанчынах, — якія з куляю ў патыліцы клаліся ў самімі ж выкапаныя ямы, вымаўляючы не праклёны, не пратэст, а адзінае, марнае і трагічнае слова: «Завошта?»

Яны ўжо ніколі не пачуюць адказ на тое сваё пытанне, затое адказ на яго павінны зразумець мы.

Менавіта гэтай мэце і служыць змешчаная ніжэй публікацыя двух аўтараў, здзейсніўшых свой людскі абавязак перад народам і перад гісторыяй.

Ноябрь 1988 г.

В недавно еще мирной, вполне деловой общественной атмосфере Белоруссии произошли разительные перемены, забушевали эмоции, словесные циклоны завихрились на общественных мероприятиях и в печати. Что касается печати, то ее удивительно единодушный хор и явился зачинателем шумной кампании разоблачения «коварных замыслов» врагов и подрывателей государственных устоев.

Кто же эти враги и где их предлагалось искать?

Искать, разумеется, надлежало в собственных рядах, потому что все они дьявольски маскируются под «своих» — эти отъявленные националисты, сионисты и масоны. И еще особо ненавистные «клеветники», покусившиеся на незапятнанную честь полуторамиллионного города-героя, заподозрившие в нем антиперестроечную Вандею. В этом смысле досталось многим, по преимуществу людям творческих профессий — писателям, кинодеятелям, художникам. Особому поношению подвергся писатель Алесь Адамович, посмевший в одной из «огоньковских» публикаций употребить намек на сходство происходящего в Минске с некоторыми моментами французской буржуазной революции и назвать имена. По всей видимости, именно эта публикация А. Адамовича больнее всего задела непомерно чувствительные амбиции некоторых людей из числа белорусского республиканского руководства.

Теперь многие из них увиливают от прямого ответа, делают вид «неинформированных», «отсутствующих» в то трагическое воскресенье в городе, ссылаются на «необдуманную» инициативу местных властей. Однако так ли неожиданно случилось то, что случилось в погожий день 30 октября 88-го года?

На протяжении последних недель в печати велась размашистая кампания против молодежного объединения «Талака», дискуссионного клуба «Современник», других объединений «неформалов». В условиях все усиливающегося психологического прессинга четыре творческих союза республики (писателей, журналистов, кинематографистов, художников), а также отделение фонда культуры и редакция газеты «Літаратура і мастацтва» на представительной конференции в октябре приняли решение об учреждении историко-просветительского общества «Мартиролог Белоруссии». Это общество в качестве главной задачи взяло на себя выявление жертв сталинизма и их палачей, оказание помощи живущим жертвам репрессий 30-50-х годов, строительство мемориала в урочище Куропаты, ходатайство о проведении суда над Сталиным. Всю работу общества предполагалось вести в тесном сотрудничестве с партийными и советскими органами. В качестве первого шага общества было решено провести митинг-реквием в Куропатах под Минском, приурочив его к древнеславянскому Дню поминовения предков — Дзяды. О планируемом митинге была заблаговременно подана заявка в соответствующие органы и получено их разрешение. Правда, власти настояли, чтобы место митинга перенесли к Восточному кладбищу на окраине Минска.

Свое отношение к новообразованному обществу власти республики выразили уже на учредительной конференции, когда ответственный работник ЦК самыми низкопробными средствами пытался сорвать голосование. В последующие дни местная печать развернула бешеную кампанию против общества, было проведено несколько общегородских собраний, где неинформированные (а точнее, дезинформированные) лица из числа бюрократического аппарата города и городских предприятий подвергли низкопробной пропагандистской дискредитации руководителей общества и его актив. Цели общества были искажены в печати и на собраниях и поданы как антиперестроечные, националистические. Робкая попытка-предложение на конференции «Мартиролога» о создании Народного фронта в республике была расценена властями как стремление к созданию внутренней оппозиции, ставящей своей целью отторжение Белоруссии от СССР, изгнание русских жителей и т. д. (Кстати, этот прием с успехом применялся карательными органами в 30-е годы, во время борьбы с т. н. «нацдемовщиной», за которую сотни тысяч людей поплатились жизнями. Испытанный прием!) Не было сделано ни одной попытки выслушать другую сторону, предоставить возможность выступить в печати ни одному руководителю «Мартиролога». Эта односторонняя, целиком инспирированная кампания, как и следовало ожидать, приобрела резко выраженный характер травли национальной интеллигенции («Я с 15 лет трудился, в шахте работал, а он ел мой хлеб и книги почитывал», саркастические обыгрывания в печати слов «письменник», «ученый оппонент» и др.). Досталось молодежным неформальным объединениям «Талака», «Современник», «Тутэйшыя», «Паходня» и др., которые еще недавно выступали с общественно оправданными инициативами по экологической защите Припяти и Западной Двины, против разрушения Верхнего города в Минске и др. Лучшие и самые активные деятели их подверглись злобной проработке в печати. Насколько далеко зашло дело дезинформации и дискредитации только что созданного общества, можно судить хотя бы по тому факту, что дочери репрессированных в 30-е годы государственных деятелей Белоруссии А. Червякова и Н. Голодеда, единогласно избранные почетными членами «Мартиролога», спустя несколько дней выступили в печати против данного общества с вздорными, целиком вымышленными обвинениями.