Любовь Овсянникова - Медитации хазарки

— Вы же вот сами говорите, что у дядьки могут быть и другие дети. Следовательно, Васю они просто могли убрать как конкурента. В таком случае виновные должны быть наказаны, хотя бы лишены наследства, это же убийство.

— С чего ты взяла про убийство?

— Дело в том, что дядька совершил один неосторожный, вернее, простодушный шаг — сначала обратился со своей просьбой не ко мне, а в сельскую администрацию к Денису Драчу. Понимаете? Разгласил свои намерения.

— И если Денис проболтался кому-то, то… — дед Гордей показал руками, как можно было свернуть шею Бердяеву.

— Именно так.

— Надо проверить и самого Дениса, — решил дед. — Он по возрасту подходит. И еще знаешь кого? Я его не знаю, но он ездит на черной машине с дугами на крыше.

— Кто он?

— Что-то они с Драчом на парочку замышляли, я видел, когда приходил в сельскую администрацию на прием. Как бы он не приезжим был, да-а, тогда выстрел мимо. А Дениса проверь обязательно. Дядька назвал тебе, от кого у него могут быть дети?

— Где там! Все перезабыл, да и что с него взять — ему память уже отказывает. Но я кое-как провернулась и составила список его возможных пассий. Во всяком случае, Васю Бердяева я нашла именно по этому списку.

— Давай его сюда! — загорелся дед Гордей. — Сейчас изучим всех и каждую в нем особу оком рабселькора.

Ясенева раскрыла свои записи и прочитала из них имена, которые установила в результате долгого поиска дядьковых сверстниц. Дед Гордей слушал внимательно, иногда переспрашивал что-то, потом, почмокав губами, попросил прочитать еще раз.

— Да, повыходили наши девки замуж за каких-то незнакомых парней, — подытожил он. — Тогда время такое было. К нам сюда из западной части нанесло рвани, что грязи, — приехали отъедаться после свободной Европы. И давай проникать в местные семьи: жениться, выходить замуж — прямо как только их тута и ждали, чтобы осчастливиться. Я бы с ними и на одном поле не присел, а другие, что ж, — разбору не имели, велись на эту экспансию. Но и подсказать тебе кое-что могу.

— Я уже пишу, — обрадовалась слушательница, пропустив мимо ушей остальные дедовы сентенции.

— Итак, Галина Овраг — это была моя соседка, она вышла замуж в соседнее село, в Михайловку, за Алексея Ермака. Там в Михайловке этих Ермаков полно и Алексеев — тоже. Но ты же знаешь, какие годы спрашивать. Найдешь. Далее возьмем Нинку Беленко, мою одноклассницу. Она выехала в Запорожье и тама вышла замуж за сталевара. Хвастовства было ужас сколько, он ведь деньжищи загребал нешуточные, а она в магазине работала.

— Она до сих пор там живет? Как теперь ее фамилия?

— Да, там обретается, фамилии я не знаю. Но в прошлом годе муж ее умер, и она забрала к себе сестру Людку, тоже вдовую, что за Валентином Мусиенко была. Да ты о них можешь спросить у Людкиной дочери Лидии — Лидии Валентиновны Сулимы, а она как раз секретарствует у Драча.

— Да-а!? — Ясенева с живостью отреагировала на последнюю фразу. — Это уже становится интересным. Еще кого-то знаете?

— Сейчас, не спеши. Кто у нас остался? Ага, — вращал шариками дед Гордей, — Зинка Король. Ну, эту можешь вычеркнуть совсем.

— Почему?

— Да нет у нее детей. Два раза замуж выходила и не родила. Последний муж ее, Игнат Антонович, хорошей души человек был и жили они в ладу, а вот… Впрочем, она воспитывала Игнатову дочь от первого брака, сейчас с правнуками возится, но это же не то. Правильно?

— Конечно.

— Меня беспокоит Мария Фунтикова. Вот что-то знакомое, а не ухвачу. Как бы не она была дочерью нашего убойщика. Они жили за мостиком через Осокоревку, что к кирпичному ставку ведет. У них хороший каменный домина был, большой. А отец ее, хромой Оська, забивал скотину дома и кровь в ручей спускал. Сейчас там чужие люди живут, но спросить-то можно. За кого же она вышла? Да рябая вся, — рассердился дед, — кому она могла глянуться, тьху!

— Каждой твари…

— Не говори, — согласился дед Гордей. — Ты вот что, — он подозрительно замялся, а потом продолжил: — Не знаю, как она туда попала… Это… Мою-то благоверную тоже вычеркни.

— Вашу благоверную? — растерялась Ясенева, не подумав о таком повороте дела. — Это жену что ли? А кто она тут?

— Да Нюрка! Ну, вот, — дед наобум ткнул пальцем в записки Дарьи Петровны, — Анна Викторовна Бадыль. Я, конечно, извиняюсь, но вышла она за меня девицей, да и дети у нас получились поздние, твой дядька-кобель уже давно был женат. А он с теткой Дунькой жил душа в душу и после женитьбы не грешил. Правда, поколачивал Дуньку крепко. Так она зарабатывала, я такую вообще убил бы. А блудить не блудил, не было этого, разве, может, с замужними, так тут уж концы спрятаны навечно, не найдешь. Короче, я к чему веду — моя покойница чиста.