Евгений Примаков - Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами

Еще раз подтвердилось это, когда я принимал Нетаньяху в Москве в качестве председателя российского правительства. Ельцин был болен и поручил роль «хозяина» мне. Не в пример многим своим предшественникам, Нетаньяху был расположен к открытому, откровенному обмену мнениями. Мне это, нужно признаться, импонировало. С ним можно было обсуждать самые острые вопросы — он не отвергал их с порога, как это делали многие другие израильские руководители. Вот несколько примеров. Нетаньяху понимал, может быть даже лучше своих предшественников, необходимость урегулирования с Сирией.

Я подчеркиваю здесь его понимание этой проблемы, но не согласен с содержанием, которое он стремился придать этим договоренностям, и говорил ему прямо, что Дамаск не согласится на отказ от суверенитета над Голанскими высотами и поддерживается в этом Россией. Тем не менее Нетаньяху прислушался к моим словам, что нельзя игнорировать Сирию, ее позиции в Ливане и, предварительно не обговорив с ней — конфиденциально, прямо или косвенно, — выводить израильские войска с ливанского юга. Многие в Израиле подталкивали именно к тому, чтобы отвод израильских войск максимально расшатал ситуацию в Ливане, укрепил в ней антисирийские элементы. Нетаньяху согласился со мной.

«Главное для меня — безопасность Израиля, — утверждал он. — С учетом этого мы готовы рассматривать вопрос о Голанских высотах». Но когда я спросил, согласно ли его правительство объявить, что готово эвакуировать свои войска с Голанских высот и признать суверенитет Сирии над ними при многих «если», он, по сути, не дал ответа на этот вопрос.

Конечно, я далек от идеализации фигуры Нетаньяху. Естественно, у нас сохранялись разные подходы к урегулированию, но важно, что с ним можно было говорить напрямую. Мы договорились поддерживать контакты и продолжать обмениваться мнениями через специально выделенных для этого лиц. Произошло несколько встреч между ними в Европе, во время которых был продолжен обмен мнениями.

12 мая 1999 года я перестал быть премьер-министром. Через пять дней, 17 мая 1999 года, в Израиле состоялись внеочередные выборы парламента, и премьер-министром вместо «Биби» Нетаньяху стал Эхуд Барак. При нем переговорный палестиноизраильский процесс активизировался. Переговоры и контакты продолжались, в том числе при посредничестве американцев, но они не приводили к прорывным результатам. В начале сентября 2000 года были организованы встречи президента США Клинтона с Бараком и Арафатом в Нью-Йорке. Но и это не помогло. Затем последовало второе издание интифады, спровоцированное визитом Шарона на Храмовую гору. А дальше началось правление Шарона.

2 мая 2002 года США и Россия собрали «квартет» (США, Россия, ЕС, ООН). Так родилась «дорожная карта», которая представляла собой три этапа в реализации палестино-израильского урегулирования. Главное в «дорожной карте» не только поэтапность, но и провозглашение окончательной цели — создание палестинского государства. Россия противилась любым попыткам перечеркнуть эту цель, выступала за прекращение вооруженного насилия, тем более террористических актов против мирного населения. Но это уже все было не при моем прямом участии.

В 2006 году с моей супругой Ириной Борисовной поехали в Израиль, чтобы поздравить с 30-летием внука Евгения Сандро, которому посвящена эта книга. В то время он был корреспондентом Первого канала российского телевидения по Ближнему Востоку с местом пребывания в Тель-Авиве. Узнав о моем приезде, Нетаньяху предложил встретиться с ним в израильском парламенте, депутатом которого он был в то время. Поехали вместе с нашим послом Петром Владимировичем Стегнием — высокопрофессиональным дипломатом, обладающим поистине энциклопедическими знаниями. Нас сопровождала представительница МИД Израиля Оля. Ее абсолютно славянская внешность полностью соответствовала этому отнюдь не израильскому имени.

В Израиле, очевидно, не принято встречать гостей у входа — во всяком случае, рядом с нервничающей Олей мы минут десять дожидались, пока дежурный получил информацию, подтверждающую, что мы действительно приглашены Нетаньяху. Затем неожиданно последовало требование охранника снять обувь и дать ему для осмотра брючные ремни. Оля, жестикулируя (она по-настоящему была возмущена), что-то пыталась втолковать ему на иврите, очевидно перечисляя мои прошлые должности. Охранник ответил ей (Оля перевела), что у него единственный начальник — стоявший в двух шагах от нас темнокожий сержант, по-видимому эфиопского происхождения. Естественно, мы не подчинились и ушли. Только мы отъехали от здания парламента, в машину позвонил по телефону Нетаньяху. Он извинился, сказал, что предлагает мне встретиться с ним в любое устраивающее меня время, но я ответил, что вскоре улетаю, — собственно, так и было на самом деле.