Владимир Алексеев - Мое лоскутное одеяло. Размышления о книге и чтении

Оказывается, дело не в количестве книг, а в способе чтения.

Сегодня мы берем новую книгу и, «проработав» ее, ставим на полку — всю нужную информацию (в том числе и духовно-эмоциональную) мы вычерпали из этой книги — вычерпали, и неизвестно, когда и для чего снова снимем ее с полки; вполне может быть, возьмем ее для того, чтобы освободить место для другой подобной книги.

Можно возразить против такого понимания современного процесса чтения и привести в пример любые любимые книги (классику, например, поэзию), к которым обращаемся многократно. Но многократное обращение к любимой книге (речь не о подручном повседневном справочнике, а о книге, о которой думаешь как о дорогом тебе человеке!) таит в себе, как кажется, чудом и только локально сохранившийся реликт именно средневекового отношения к книге.

Такое отношение к книге и чтению подразумевает не получение «новой информации» — какая может быть «новая информация» в книге, которая содержит вечные, неизменяемые Божественные истины, истины, дающие истинный смысл земному человеческому существованию и приуготовляющие его к вечной жизни?! Это содержание твердо усваивается с первых разумных шагов по жизни.

Тогда в чем же в таком случае смысл чтения, где та необходимая новизна чувств, мыслей, знаний, которая притягивает человека к книге и которая заставляет его каждый день ждать и жаждать встречи с ней? И в этой связи вспоминается трогательнейшая в своей наивности и потрясающая до глубины души своей человечностью и твердостью единожды и навсегда сделанного выбора надпись на одной из сибирских рукописных книг: «Доживу ли я до будущаго года, буду ли читать эту книгу?»

Нет-нет, не получение новых сведений, новой информации. Новая информация — в жизни человека, в каждом прожитом им дне. И эту «новую информацию», получаемую с каждым днем жизни, человек несет к книге с ее вечными истинами. Ею, ее неизменяемыми и незыблемыми, неподвластными времени мерками измеряет он каждый свой прожитый день, свою земную жизнь. Книжная «информация» становится критерием Добра и Зла, нравственным ориентиром человека, мерилом его личности, его дел, его жизни…

И читает такую книгу человек, понимающий, что это не просто чтение, и не чтение вовсе в нашем нынешнем представлении — человек из священного сосуда под названием Книга извлекает Слово — ту Божественную субстанцию, при помощи которой сотворен мир, все сущее, сам человек. «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (Быт., 1, 3); «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово» (Иоанн, 1, 1).

Надеюсь, что тот же порыв к самопознанию и в феномене нынешнего нашего обращения к давно читанным книгам. Мы меняемся с течением времени, и нам, может быть и неосознанно, важно определить, измерить «уровень» своего изменения, своего роста или падения с момента последнего прочтения той или иной книги. Кажется, что здесь тот же средневековый тип связи человека с книгой.

Человеку средневековья и позднейших времен книга является в разных ипостасях: она — «очи духовные», «разумное видение», «податель добродетели», «услада знания», «кормчий в путешествии по морю житейскому», «мудрый наставник» — такие эпитеты прилагают люди к книге. Чтение же служит главным средством их духовно-нравственного совершенствования; оно, это чтение, является проводником Царства Божьего как царства духовного в мирское устроение. «Господь созда Премудрость и даст ю любящим ея, да прилежат прочитанию. Василий Великий рече: “Аще кто очистит сердце от земнаго мудрования, на таковых белых сердцах, яко на хартиях, Святый Дух написует догмат святых словеса”…» — пишется в старинном рукописном фолианте, в большой композиции, посвященной книгам и их «почитанию». А в заключение совет: «Вот и нужно часто Писание прочитати и заповеди Христовы исполняти». Чтение для людей прошлого оказывается непреложной частью главных христианских правил.

Книга в жизни русского человека, пришедшего осваивать сибирские просторы, зачастую занимает едва ли не главное место — она выполняет роль духовного окормителя. Внушительная коллекция рукописных и старопечатных книг средневековой традиции, имевших хождение в Сибири на протяжении нескольких веков, собрана в ГПНТБ СО РАН — сибирской академической библиотеке. Русские люди с XVI века осваивали восточные территории, и при отсутствии священства, в обстоятельствах сурового сибирского бытия оказалось, что книга брала на себя обязанность поддерживать дух человека и разделять его радости и заботы. В связи с этим в сибирских рукописях средневековой традиции часто уделяют особое внимание описанию самого акта чтения. Здесь сибиряки следуют обычаям и приемам древнерусских книжников, хорошо известным по книгам «Измарагд» (греческий драгоценный камень смарагд), «Златая цепь», «Маргарит» (по-гречески — «жемчужины») — литературным сборникам для «душеполезного чтения», многочисленным учительным сборникам. Это превосходные, исполненные в жанре классических аллегорий «этюды» о чтении как абсолютной ценности бытия.