Юрий Левада - Время перемен. Предмет и позиция исследователя (сборник)

Найссер У. Познание и реальность. М.: Прогресс, 1981. С. 41.

Г. Зиммель полагал, что замкнутость, «бесцельность» игровых форм придают им значение «чистых форм социальности», того средства, при помощи которого происходит формирование общества. Так, дружеская встреча, не имеющая никакой цели, кроме самой себя («свидание», чтобы «свидеться», «разговор», чтобы «поговорить», «флирт», чтобы «флиртовать»), – это такая «игра в обществе», которая является также «игрой в общество», в ходе которой создаются формы социальности (Simmel G. Grundfragen der Soziologie. Berlin; Leipzig: Gruiter, 1920. S. 56, 61, 62, 65, 66). Но ведь в основе этого вывода лежит неявное допущение самостоятельности «игровых форм», которые рассматриваются как первично данные, без учета способа своего образования: те «игровые формы», которые рассматривал Зиммель, уже являлись социокультурными, развертывались в уже существовавшем социокультурном пространстве. Они не создают общества, но соучаствуют в воспроизводстве определенных его структур.

Паркинсон С., Норткот Дж. Закон Паркинсона и другие памфлеты. М.: Прогресс, 1976.

«Привилегия и трагедия человека», по утверждению Х. Ортеги-и-Гассета, в том, чтобы «жить, то есть принимать жизнь как задачу», как «добровольное усилие», а не как внешне заданную необходимость; отсюда у него следует сравнение жизни (а также философии и др.) со спортом и игрой как видом бесцельного и добровольного усилия (Ortega y Gasset J. Über des Lebens sportlich-festischen Sinn // Jahrbuch des Sports. 1955/56. Frankfurt a. M., 1955. S. 9, 10, 18, 19).

Levy J. Play behavior. N.Y.: Wiley and Son, 1979. Р. 6, 7.

Эльконин Д.Б. Указ. соч. С. 20, 63, 76, 289.

В свое время Ф. Знанецкий предложил концепцию «человека игры» как одного из основных типов социальной личности (наряду с «хорошо воспитанным человеком», «человеком труда» и «маргинальным человеком»), у которого «во взрослом состоянии доминируют личностные стремления, развитые под влиянием среды ровесников, с которыми он играл в детстве и юности (Znaniecki F. Ludzie teraźniejsi a cywilizacja przyszłości. Warszawa: PWN, 1974. S. 138–139, 259). Для него жизнь прежде всего остается самостоятельной игрой, это относится к культуре, товарищеским отношениям, политике, войне, из «людей игры» рекрутируются кадры военных, политиков, авантюристов и т. д. (Ibid. S. 270, 271, 302–303). Если Знанецкий выделяет влияние детской игры (точнее, ее роли в первичной социализации) на взрослую жизнь, то современный этнопсихолог Б. Саттон-Смит рассматривает влияние детской жизни (и порожденных ею личностных напряжений) на игры взрослых (Sutton-Smith B., Roberts J.M., Kozelka R.M. Op. cit. P. 15–30).

Ф. Знанецкий сожалел о том, что в социологии слишком много внимания уделяют «вторичному процессу» подражания взрослым со стороны молодежи и недооценивают такое фундаментальное явление, как «безрассудное, ненамеренное подражание молодежи со стороны взрослых, или, точнее говоря, использование взрослыми в своей общественной жизни тех принципов и форм совместной жизни <���…>, которые являются специфическим продуктом молодежных игровых групп…» (Znaniecki F. Op. cit. S. 270). И. Хойзинга, кстати, усматривал признак вырождения культуры игры в распространении «пуэрилизма», своего рода мальчишеского варварства в действиях взрослых людей и организаций (Huizinga J. Op. cit. Р. 205). (Поводом послужили известные социально-политические тенденции его времени.)

Свидетельство такого авторитета, как Дж. М. Кейнс: «Деловые люди ведут игру, в которой переплетаются ловкость и удача <���…>. Если бы человеку по его природе не было свойственно искушение рискнуть испытать удовлетворение (помимо прибыли) от создания фабрики, железной дороги, рудника или фирмы, то на долю одного лишь холодного расчета пришлось бы не так много инвестиций» (цит. по: Любимова Т.Б. Трагическое в современной буржуазной эстетике // Вопросы философии. 1979. № 8. С. 214).

В романтически-возвышенной концепции игры у Й. Хойзинги ситуация, в которой «бизнес становится игрой», а «игра становится бизнесом», – признак упадка цивилизации (Huizinga J. Op. cit. Р. 200).

Лотман Ю.М. Тезисы к проблеме «Искусство в ряду моделирующих систем» // Труды по знаковым системам. Тарту, 1967. Вып. 3. С. 142.

По Аристотелю, «трагедия есть подражание действию законченному и целому, имеющему известный объем. А целое есть то, что имеет начало, середину и конец» (Хрестоматия по теории литературы. С. 85). Или у Дидро: «Спектакль подобен хорошо организованному обществу» (Там же. С. 105).