Владимир Крючков - Поколение Хэ. Хроника мутного времени

Между Верхним и Нижним мирами/уровнями пришлось ввести пропускной пункт ввиду потока желающих проникнуть наверх, минуя конкурс «Лидеры России». Им твердо сказали: – Шалишь! – и строго предупредили – на будущее. Будущее их несколько потускнело, но осталось светлым. Пока. Очередь у социальных лифтов присмирела и затихла в ожидании и предвкушении его гармоний.

В Верхнем мире обитателям фотошопили все морщинки у глаз и складки у губ, чем экономили им немало средств на ботоксе и гиалуроновой кислоте. Да и на золотых нитях тоже было сэкономлено немало золотого запаса страны. Прически отнормировали по установленным образцам – без проплешин и легкомысленных бачков. Преимущественно с целомудренными бритыми черепами и приглаженными шевелюрами, гармонирующими с костюмами в скрытую клетку. Цвета галстуков привели в соответствие с рекомендациями психологов и базовыми цветами интерьеров Старой площади.

В атмосфере Верхнего мира исчезли громкие крики, возмущенные возгласы, срезаемые звуковыми фильтрами и немедленно заменяемые мирным шорохом шин с журчанием фонтанов. Тщательно разработанные варианты «серого шума» с применением мелодий Генделя, Гайдна и Вивальди бесследно поглотили неприятные звуки сирен «скорой помощи», безнадежно взывающей из потока машин. Гул толпы исчез сам.

Профильтрованные каналы Ютуба и соцсети теперь являли собой умиротворяющую картину умиления котиками и детишечками в цветочках с «тетешками» счастливых родителей.

Цветовая гамма Нижнего мира была выдержана в предписанных блеклых тонах с небольшими отступлениями на крупно растрированные изображения тех же детишечек и котиков.

***

Когда, в начале консультативной практики, он начинал работать с «Сибирским беконом», то в первую очередь попросил годовые отчеты за последние пятнадцать лет. В бухгалтерии пожали плечами, но отчеты дали. Толик смахнул с них пыль, прочихался, составил таблицу и распечатал кипу всевозможных графиков взаимозависимости показателей друг от друга. Он был визуалом и табличные данные всегда переводил в графики. Искал же он характеристические кривые, напоминающие милые его сердцу физические и физико-химические закономерности. Химическое прошлое оставило в уме Толика неизгладимый след в виде маловразумительных стороннему уху «координаты реакции» и «каменной осыпи». Графики были гладкими и неинтересными, но Толик упорно листал их в надежде углядеть скрытые закономерности.

Как-то за этим занятием его застал главный бухгалтер Бекона, Зиновий Самойлович, и поинтересовался, что Толик ищет. Выслушав, коротко сказал: – Идем. Он завел Толика в свой кабинет и достал из нижнего ящика стола потертую общую тетрадь, полистал ее и коротко сказал: – Пиши.

Дальше он задиктовал Толику все данные за пятнадцать лет. Они явно не совпадали с данными официальных отчетов. Толик перепечатал их, заново построил графики взаимозависимостей и… характеристические кривые прорезались! Особенно его загипнотизировала кривая зависимости производительности труда от фондовооруженности. Толик ехал из Бекона на пригородном автобусе и в промежутках между подскоками на ухабах все чертил и чертил разные варианты этой кривой в записной книжке по клеточкам. На въезде в город его осенило – это «ж-ж-ж» неспроста.

Он тут же пошел к Максу в общежитие и молча положил перед ним график. Надо сказать, что Макс защищался в Дубне по ядерной физике и на «детские», с его точки зрения, изыскания Толика смотрел несколько снисходительно. Толик спросил: – Макс, на что это похоже? Тот помедлил и сказал: – Да на что угодно. Толик не сдавался: – Ну и все же? Макс нехотя повертел график и медленно произнес: – Вроде на колебательный процесс. Вот этого ему делать ну никак не следовало. Далее Толик включился на полную катушку. Он рассказал Максу, что у него на договоре есть небольшой запас денег, из которых он сможет оплатить ему работу, что задача обладает новизной для экономики и можно будет опубликовать результаты в приличном, даже для физика, журнале, что… короче, через полчаса Макс согласился участвовать в этой авантюре. Через пару дней они пришли к Сереге с системой диффуров, которые написал Макс и стали подбирать значения коэффициентов, чтобы повторить кривую (подбирал, конечно, Макс, а Толик нетерпеливо глядел на очередной график, медленно вычерчиваемый неторопливым графопостроителем). На третий день графопостроитель сдался и выдал требуемую кривую. Макс ушел писать физическую интерпретацию, а счастливый Толик сел с Серегой пить чай на ВЦ. Неделю они с Максом переводили физическую интерпретацию на экономический язык, затем Толик несколько раз ездил в Бекон беседовать с его руководителями, чтобы привязать экономическую версию к реально происходившим событиям, и только затем они сели писать статью.