Татьяна Демьяненко - Хроники карантина

Список дел, который я хотела бы успеть сегодня:

– Дочитать «Вторую жизнь Уве»

– Посмотреть всей семьей «Кин-дза-дзу»

– Почитать вслух путешествие четырнадцатое из «Звездных дневников Ийона Тихого»

– Посмотреть еще одну серию из цикла «Мост над бездной»

– Досмотреть сезон «Полицейского с Рублевки»

– Сходить в магазин

– Сделать зарядку.

Скворцов и жаворонков опередили (или приняли у них эстафету) мартовские коты, оживившиеся по странному стечению обстоятельств в апреле со своим кошачьим концертом, даваемом в подъезде. Подъезд, по всей видимости, оказался привлекательным для них из-за своей акустики и многочисленных вариаций удачной диспозиции. Дверь подъезда нынче всегда открыта: лишнее прикосновение к ручкам объявлено вне закона.

Это кажется невероятным, но активность котов случилась именно в ту ночь, когда я чувствовала себя голубем, двигаясь по тангенсоиде от жаворонка к сове. Отойдя ко сну в 23—00, уже в 2—20 я проснулась от ужасающих криков младенца. Несколько мгновений ушло на осознание того, что я сейчас не повторяю свое заключение в девятилетнем декрете и не попала в петлю времени. Еще несколько – на доступ к той части памяти, которая категорично утверждала, что в нашем подъезде отсутствуют младенцы. В это сложно поверить, но я забыла, как кричат коты. Крик младенца выдержать проще. Вскоре к кошачьим завываниям добавилось: «Брысь! Пошли вон!», что должно было стать мощным завершающим аккордом и вызвать аплодисменты мучающихся бессонницей жильцов. Однако, те оставили артистов без признания. Совершенно непонятно, зачем они возвращались к столь неблагодарным слушателям снова и снова.

Вчерашний день, в котором я выполнила все намеченное, прошел под эгидой поиска места. Поскольку мы не планировали проводить столько времени в квартире, то арендуя ее не придали большого значения отсутствию комфортных мест для сидения, лежания или, на худой конец, стояния. Сейчас ситуация осложнилась неутолимым желанием хотя бы один час провести одной в комнате, чтобы вообще НИКТО не мог войти туда. Поэтому, туалет не подходил. Пройдя круг мытарств, я одолжила у дочки подушку-дакимакуру и устроилась на полу крошечного балкона. Этот час был весьма восстановительным, но, кажется, я получила в довесок последствия сидения на холодной земле, существование которых я всегда отрицала: нарочно сидя на земле подольше, если кто-то рядом забрасывал меня указаниями с нее подняться.

Полулежа на балконе, я вспомнила о недавнем разговоре с подругой и ее новой покупке – удобном кресле. Она советовалась со мной о расцветке, и я влюбилась во все три. «Гори оно все огнем», – решила я, и внезапно появилась перед мужем, организующем себе личное пространство при помощи звуконепроницаемых наушников. Муж вздрогнул от моей решимости и остервенело горящих глаз.

– Давай купим кресло! – сказала я с яростью.

– Давай, – ответил он с облегчением, видимо радуясь, что я не планирую организовать в квартире каторжные работы.

Завтра кресло приедет: боль в спине победила мой прижимистый мозг. Я обдумываю систему внутренней валюты, при помощи которой мы будем делить на троих время, проведенное в кресле.

Сегодня я приготовлю борщ. Вечером квартира пропахла заблаговременно сваренным бульоном. Возможно, это он привлек котов и не давал мне вовремя уснуть, вызывая обильное слюноотделение. Я вспоминаю, что у меня есть все, кроме петрушки, а значит, ура, есть повод еще раз сходить в магазин! Ну какой может быть борщ без петрушки?

Борщ – это целая эпопея. То, что на мой взгляд, передает душу каждой кубанской хозяйки. Сейчас, в эпоху массового паломничества на Кубань, разговаривая про борщ (а тем более, пробуя его) можно вычислить любого переселенца. Впрочем, я сама местная лишь в первом поколении, но именно те, кто раньше воспользовался некой возможностью, более ревностно относятся к тем, кто открыл ее позже. Старшие сестры. Первые дети мигрантов.

В детстве я ненавидела борщ. Он был тем блюдом, которое никогда не кончалось: ни в тарелке, ни в кастрюле. Но при этом много лет просила маму помочь мне овладеть кулинарным искусством его приготовления. Помню, что уже в пятнадцать, возраст, в котором началось мое самостоятельное проживание, было очень стыдно не уметь варить борща. Мама всегда говорила так: «Смотри, как я варю, и учись». Этот ответ меня совершенно не устраивал, я оставалась кулинарной неумехой, а учиться варить борщ в другой семье – это все равно, что оказываться удочеренной иным племенем.