Дмитрий Быков - Карманный оракул (сборник)

Впрочем, спросите меня – отдам ли я своих детей в вуз? Отдам. Потому что больше здесь молодому человеку делать нечего. Образование – фикция, оставшаяся нам в наследство от СССР и потому еще хоть сколько-то работающая. А новых – даже фикций – мы так и не придумали. Кроме хунвейбинства, футбольного фанатства и киллерства.

Прямым комментарием к этой колонке может служить текст, написанный пять лет спустя.

Отгуляли, так сказать, выпускные вечера – самый грустный и самый радостный праздник для учителей и школьников (не будем лицемерить, учителя тоже радуются избавлению от некоторых персонажей). Но обычный в таких случаях лирический настрой совершенно меня не посещает, тем более что я и сам выпустил в этом году одиннадцатый класс, где читал литературу: обычно есть хоть смутное представление о том, что будет с выпускниками. Сегодня его нет, говорю честно. И дело не только в том, что долгий опыт преподавания в школе и вузе научил меня простой истине: сложнее всего при трудоустройстве будет талантливейшим. Дело еще и в том, что всякий кризис приводит к резкому сокращению профессиональных ниш, к упрощению жизни, к ликвидации целых областей науки, причем не только гуманитарной.

Оборона обороной, но не все же к ней сводится! Мы провожаем сегодня в жизнь, простите за советский школьный штамп, исключительно талантливое поколение, но что оно будет делать, чему научится, каковы его профессиональные перспективы? Какие профессии сегодня востребованы? Плиточник? Военный? Чиновник? Последнее, кажется, с учетом последних арестов уже непопулярно: кому захочется заключать такой общественный договор: делай что хочешь, а потом независимо от вины будешь сброшен оголодавшему населению как балласт… Бюджетники – тоже не слишком счастливый народ, вспоминают о них к выборам, а выборы после 2018 года будут не скоро, если будут вообще. Что делать сегодня талантливому математику – неужели обязательно уезжать? Про журналистику молчу – в этом году обещают под разными предлогами доесть ее остатки. Не всем же быть пресс-секретарями силовых ведомств, да и какие ведомства сейчас не силовые?

Когда-то была популярна повесть Тендрякова «Ночь после выпуска», но сегодня, кажется, после выпуска для большинства действительно наступает ночь: офисный класс не состоялся, хотя и в зародыше выглядел довольно противно (амбиций море, запросы наполеоновские, дела ноль). А для работы и творчества современная Россия, прямо скажем, предоставляет весьма сомнительные возможности. Для творчества нужна свобода, для работы – зачатки социальной справедливости и конструктивных представлений о будущем. А для бизнеса – хоть минимальные права и гарантии.

Виктория Токарева сказала однажды: раньше профессия была значимой характеристикой персонажа, а сегодня остались две профессии – богатые и бедные. Редукция, впрочем, продолжается, богатых уже почти нет – они сбежали и прячутся. Остались две традиционные для России профессии, которые обозначила еще Ахматова: сажающие и сидящие. Но для этого, кажется, учиться необязательно.

Так что у выпускника сегодня три пути: за рубеж, если успеет, в армию, если готов, и класть плитку, если закрыты первые две возможности.

Девочкам, возможно, легче. Но если девушка не успеет выйти замуж за иностранца или военного, быть ей женой укладчика плитки. Ничего постыдного, конечно, но и ничего веселого.

Расстояние от «Не может быть» до «А как же иначе?!» в России традиционно коротко. Это и хорошо – свидетельствует о высокой адаптивности, быстром привыкании, а значит, почти гарантированном выживании. Разве население какой-нибудь Франции поверило бы в тридцатые годы, что четыре пятых ее армии подкуплены, а половина высших сановников служит иностранным разведкам? Ни в жисть. У нас не просто верили, а не желали потом разубеждаться. Сегодня подите вы внушите какой-нибудь европейской стране, пусть сильно поглупевшей и деградировавшей в культурном отношении, что образцы биологических тканей ваших граждан нельзя вывозить за рубеж, потому что там готовят этническое оружие против вашего населения, – вас в лучшем случае пошлют на фиг. А у нас не просто верят такому докладу ФСБ, а еще и немедленно накладывают резолюцию: прекратить вывоз биообразцов. Вследствие чего образцы тканей, вывозимые для уточнения диагноза или подбора донорского трансплантата, оказываются невыездными на неопределенный срок. Видимо, пока российские кулибины не изобретут оружие, защищающее этнических русских от любого прицельного воздействия.