Тамара Иванкова - Сага о Тамаре

А подробнее? Я углубляюсь в размышления, пытаясь докопаться до сути…

Где все люди, окружавшие меня? Участвовавшие в важных событиях и в повседневной суете моей жизни? Кого не вспомню – нету… Где родители, сотрудники, начальники, одноклассники, соседи, соратники, подруги, мужья, любовники, собутыльники? Ауу… Куда ушли? В темноте полуслепоты и ночной бессонницы они приходят ко мне толпами, вереницами и по одному, принося полузабытые звуки слов… Запахи и краски… Незаметно и постепенно старость и болезни ограничили мое существование пределами моего дома. Человек с ограниченными возможностями – так изощренно вежливо называют инвалида… Но язык у меня еще есть, я могу многое рассказать. Получается «Сага о Тамаре»…

1947-й год.

Поезд из Львова медленно трясется, приплясывая на стыках рельсов, выстукивает ритмичную задорную песенку.

Я надуваю щеки и потихоньку подпеваю своим веселым мыслям, от чего образуется смешное гудение-мычание, но кто его услышит в грохочущем вагоне? Жаль, что у меня нижняя полка. На верхней гораздо интересней! Можно лежа смотреть на мелькающие столбы и деревья… Можно повернуться так, чтобы они проплывали вверх ногами… Можно вцепиться в поручень и спать всю дорогу… Дядька сразу на верхнюю полку полез, хмурый такой. Не понимаю, отчего у человека может плохое настроение быть? Кругом столько интересного!

– Владимир! – важно представляется белобрысый крепкий паренек. – Тебе сколько сахара?

– Тома. Тамара! Две.

Хм, какой заботливый. Хорошо, что он принес стаканы с кипятком, вагон так качает, я бы точно разлила. Он насмешливо интересуется:

– Как тебя отпустили одну, такую малявку? Сколько тебе лет?

– Уже четырнадцать! Меня в комсомол весной приняли! Я в Горловку к бабушке еду. В Киеве пересадка.

– А я в Киев! По важным делам…

Позвякивает ложечка в стакане, наверху храпит его старший товарищ, а Володя страшным шепотом с намеками и недоговорками рассказывает мне о государственно-важной работе.

– Мне уже 18, но я в армию не пойду, у меня задачи поважнее… Смотри, не проговорись! Кругом враги! Всегда надо быть начеку!

Перед сном, как бы в подтверждение своих слов, он многозначительно хмурит аккуратные светлые брови, достает из внутреннего кармана пистолет и прячет его под подушку.

«О! Как интересно! Наверное, он военный, как мой отец. Нет, он намекал на КГБ. Это разведка! Он – разведчик. Ух ты! Один в поле воин. Это так романтично!»

Под равномерный стук колес мне снится весенний день 44-года… горы подтаявшего снега…крик бабушки… Маня… Іван прийшов додому… запах кожаного ремня, портупеи, начищенных сапог… звездочки на погонах… я обнимаю любимого папку…

Раннее утро тянется мимо окон гораздо медленнее, чем вечер. Он напишет мне письмо? Адрес дать? Конечно… Когда уже Киев?! Володя гордо поглядывает на офицерские часы и объявляет время каждые две минуты.

«Поезд Львов-Киев прибыл на четвертый путь первой платформы. 4 часа 15 минут», – вещает металлический голос из репродуктора. На перроне меня должен встретить дядя Витя Шаламов, друг отца. Мама мне строго-настрого приказала:

– Витя встретит тебя, купит билет на поезд до Горловки. Пересадку ждать 12 часов. На вокзале не болтайся, там всегда жуликов и воров полно.

Как я его узнаю? Последний раз я видела его в 39-м году, когда мне было шесть лет! Или он первый должен меня узнать? Волнуясь, расхаживаю по перрону. Толпы встречающих перецеловались с приезжающими, подхватили вещи и исчезли за стеклянными дверями вокзала. Что пошло не так? На десятом круге по привокзальной площади меня осеняет – я знаю, где он работает! Да я его запросто найду! Любой водитель троллейбуса подскажет, как проехать в Совнарком! Однако, огромное десятиэтажное полукруглое здание неприветливо встречает меня закрытыми дверями и темными окнами. Оказывается, министры в пять утра не работают, вот досада!

– Э-э. Ты чего сидишь на крыльце? – неприветливый дежурный, вышедший из здания, подозрительно посматривает на мой чемоданчик и простенькую одежду. Сбивчиво объясняю, какой ветер меня принес. После расспросов, перезвонов и выяснений меня, наконец-то, забирает личный водитель дяди Вити и привозит к нему домой. Тот радушно встречает меня на пороге:

– Томочка! Дочка! Выросла как! Эх, жаль, Ванька не дожил… Что ж мама телеграмму не дала? Посылала? В ворохе почты потерялась, видимо!

Их большое семейство усаживается завтракать. На белоснежной накрахмаленной скатерти в особом порядке выстраиваются ножи и вилки, тарелки с тонкими золотистыми узорами разнообразных размеров, бокалы на тонких ножках. О такой роскоши я читала только в дореволюционных романах! Украдкой оглядывая многочисленные ковры и хрусталь, я ощущаю себя Золушкой в ситцевом платьице, попавшей во дворец короля. Проглатываю всю порцию вкуснейшей картошечки с мясом и ароматной подливкой. С аппетитом съев два заварных пирожных из хрустальной вазочки, красующейся посредине стола, я замечаю, что дети уже разбежались, а оставшееся восхитительное пирожное так одиноко!