Терентiй Травнiкъ - ЦИРКУЛЯР. Воспоминания о настоящем

Сегодня в своем творчестве я нередко поднимаю темы, за которые в начале 80-х был бы скорее всего арестован или направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу – по примеру многих из творческого мира, кого мне довелось тогда знать, но это были люди постарше.

А говорю я всё это только потому, что нам всем необходимо учиться видеть то положительное, что есть в нашей с вами стране сегодня, и прежде всего – в жизни обычных людей. И не стоит приводить в пример нынешних нищенствующих пьяниц и наркоманов – тех людей, кто сознательно не учился, а по молодости работал непонятно с кем и где: это не убедительно, пусть и массово. Надо видеть реальность шире! А поскольку для большинства людей понятие хорошей жизни упирается в материальный комфорт, то нельзя не согласиться с тем, что в наше время он все-таки есть. Не стану углубляться в примеры, но объективно замечу, что машины (да ещё какие!) есть почти в каждой российской семье, причем часто – их две, а то и три, и ко всему прочему, это – иномарки, что в советское время было невозможно абсолютно. Многие сегодня имеют настоящие (не сад-огород в шесть соток) дачи, а то и загородные дома. Могут купить, пусть и в рассрочку, квартиру, а не стоять в очереди на жилье по тридцать-сорок лет, передавая эстафету своим детям. А затоваренность магазинов! Знаете, если бы тот самый советский человек попал бы в сегодняшний супермаркет, то скорее всего он просто бы свихнулся, как это происходило с советскими туристами, впервые попадавшими в магазины стран даже не Запада, а Восточной Европы.

Я не люблю сравнивать времена, потому как дело это неблагодарное, а то и глупое, но глубоко убежден, что всякому живущему здесь и сейчас нужно уметь отыскивать хорошее именно в реальном периоде времени, а не раскачивать лодку критикой, зачастую основанной на домыслах и досужих россказнях, не сетовать по поводу нынешних реалий и не раскидываться восклицаниями о том, как хорошо было в те давние времена, когда ты ходил пешком под стол.

Как удачно подобранные ингредиенты – ещё не салат, так и удачно найденные слова и рифмы – ещё далеко не стихотворение. Без любви у создающего, увы, ничего не получится. И если в первом случае это будет обыкновенное поточное блюдо, то во втором – не просто продукт самозабвенной писанины, а нечто абсолютно неупотребимое: что-то вроде восковых муляжей фруктов, украшающих витрины магазинов.

Тем не менее всё это должно быть, потому как не читатель, а только время может решить окончательную судьбу того, что выходит из-под пера – всего, чем и как мыслит и живёт пишущий. Не стоит забывать, что определяемое вами положение вещей – это лишь мнение: ваше личное мнение, и не более.

Случилось это, можно сказать, на заре моей семейной жизни, когда храмы только открывались, и дух благодати Божией был настолько в них силён, что казалось: ещё немного, и душа воспарит на воздусех и умилится. В то время по воскресеньям мы вдвоём с сыном ходили на церковную службу, исповедовались и причащались. Однажды моя тёща после нашего возвращения со службы – сын тогда учился во втором классе – поинтересовалась у меня, причащается ли её внук, и узнав, что да, искренне возмутилась относительно беспечного моего отношения к его здоровью и запретила это делать.

Моё мало убедительное для кандидата биологических наук, да ещё и физиолога возражение, что, мол, храмовое духовенство причащается ежедневно, причём из одной общей чаши да еще и после всех той же ложечкой, но никакая зараза к нему не цепляется, здравомыслящая бабушка даже и слушать не стала. Конечно, мы проигнорировали её просьбы и продолжали делать то, что делали. Справедливости ради замечу, что иногда мы заболевали, бывало, сразу после причастия, в основном гриппом или расстройством кишечника, но как-то не сильно, и выздоравливали быстро. Помню, как-то раз передо мной и сыном причащалась женщина настолько сильно покрытая высыпаниями герпеса, что на какое-то мгновение я дрогнул и хотел было уже отойти с сыном в сторону, но батюшка попросил нас поторопиться к чаше. Вот тут-то и сработало: а будь, что будет. Причастились, а дома я залез в медицинскую энциклопедию, прочитал об инкубационном периоде и стал ждать.

В общем, ничего не произошло. Время тогда было славное и во многом духовно благостное. Случались и трудности, и сомнения, но разве можно было предположить, что настоящее испытание веры придёт много лет спустя, когда в храмах люди будут вынуждены держать дистанцию, когда иконы и мощи подвергнутся специальной санобработке, и причастие будет совершаться ложечкой, каждый раз обтираемой проспиртованной салфеткой, а помазания – одноразовыми ватными палочками. Немудрено, что всё это немедленно вызвало натиск фанатиков и еретиков всех мастей, призывающих уповать на Бога и ничего не бояться. Тем не менее я абсолютно уверен, что принятие мер безопасности никоим образом не идёт вразрез с пониманием нашей с вами силы веры. Если сам Пётр, ученик Христов, усомнился, причём в присутствии Господа, и, сделав несколько шагов по воде, стал тонуть, то чем мы отличаемся от того же Петра, а посему самое обычное несоблюдение норм гигиены может любого из нас привести к потоплению, а точнее – к заражению. Помню, был у меня приятель, который ничего не боялся, а погиб от укуса обычной дворняги: вену она порвала, и тот, не дотянув до больницы, скончался от потери крови.