Виктор Улин - Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин

Давно все это было. Интеллигенты поплясали на костях эпохи, незаметно для себя оставшись без штанов. Новорусское отродье прочно обосновалось на кипрах и правит теперь оттуда картонными марионетками, которые продолжают поддерживать вид своей значимости, встречаясь друг с другом в кремлевских коридорах. Все заняло свои места навеки.

Почему все это так остро вдруг вернулось ко мне сейчас, на излете моей собственной жизни? Трудно сказать, но вернулось до такой степени, что об этом захотелось сказать вслух.

Тем более, я опять вспомнил поэму Николая Тихонова. А некоторые ее строфы прямо-таки заставляют говорить. Например, вот эта:

И танки с оснеженной пашни

Уходят тяжелые в бой;

« За Родину !» – надпись на башне,

И « Киров » – на башне другой.

И пусть за приверженность ко всему старому, осененному знаменами великой Эпохи, меня распнут на кресте демократической политкорректности, я прислушиваюсь к их звучанию и понимаю, что моя привязанность к ним куда глубже, нежели видна на первый взгляд.

Равно как и моя любовь к имени « Ленинград » основана не на отношении к Ленину (которое колеблется около нулевой отметки) и не на неприятии Петра I (хотя признаюсь честно, его я, мягко говоря, не сильно уважаю – что выросло, то выросло).

И даже не на нерусскости слова « Санкт-Петербург » (хотя любому ясно, что такое имя для русского города столь же дико, как если бы где-нибудь в Сьерра-Леоне возникло местечко с милым названием « Пропойск »).

И не только потому, что лучшие годы своей жизни – студенческие и аспирантские – с 1979 по 1985, я провел в этом замечательном и счастливейшем городе.

Все глубже, гораздо глубже. Серьезнее и безнадежнее.

И дело тут далеко не в личном восприятии конкретно меня.

Человек, подобно дереву, не может жить, лишенный опоры для корней.

В частности, для адекватности бытия необходимо если не любить, то хотя бы уважать свою Родину и гордиться чем-то в ее истории.

Но если сказать честно, нынешнему россиянину свою нынешнюю Родину в наиновейшем периоде истории уважать просто НЕ ЗА ЧТО.

Ибо с последней четверти ХХ века история России жалка и постыдна для нормального человека.

Начиная с несправедливой войны в Афганистане, через фарс перестройки (само слово стало нецензурным) к продолжающемуся уже более 20 лет аутогеноциду русской нации. Планомерному, хоть и бескровному – не выстрелами в лоб, а голодом, нищетой и безнадежностью – уничтожению лучших представителей нации в угоду кучке разбогатевших воров, продолжающих грабить то, до чего еще не дотянулись щупальца московского спрута.

И получается в итоге, что единственной опорой осталась память о Великой Отечественной войне.

А та война, страшная и трудная для оценок, имела два самых ярких символа. Связанных с городами, чьи названия ныне стерты с географических карт.

Два символа, две вершины подвига Советского народа.

Сталинград – синоним военного подвига русского солдата.

Поставленного в невыносимые условия, ведомого бездарнейшими на свете маршалами, умеющими лишь закидывать врага трупами. Имеющего одну винтовку на двоих бойцов, но практически на каждого – дуло заградотрядовского пулемета за спиной.

И тем не менее одержавшего победу над врагом, многократно превосходившим по всем показателям.

И какую победу…

Я подчеркну, что обладаю априорной, имманентной любовью ко всему немецкому, что более прогермански настроенного человека, нежели я, трудно найти в России. Но даже мне приятно видеть, как и спустя 65 лет вскользь брошенное слово « Шталинград » заставляет меняться в лице современного немца!

Ленинград – тоже символ.

Символ подвига гражданского населения, ведомого по жизни хозяйственниками, столь же бездарными, как и генералы.

Сейчас все стерлось, но вы, зажравшиеся чипсами и колбасой, представьте себе, что люди жили, имея рабочую норму хлеба 250 граммов В ДЕНЬ , а дети – вдвое меньше. И не просто жили, а работали. Не бумажки перекладывали и не на компьютерах щелкали – под бомбами продолжали выпускать танки для нужд фронта всей России…

Эти названия давно отъединились от имен Сталина и Ленина, а сделались именно символами. И останься они незыблемыми – сейчас служили бы маяками в беспроглядной мгле современности.

Сталинград уничтожил щирый кретин в « антисемитке », лысый реформатор, который у Сталина считался кем-то вроде шута, военных заслуг не имел, а лишь стремился стереть из памяти людской образ, в чьей тени был незаметен сам.