Цви Найсберг - О книгоедстве

Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку. Я буду работать, а через какие-нибудь 25—30 лет работать будет уже каждый человек. Каждый!»

79

Вот уж чем всех нас разом бескомпромиссно и впрямь-то никак не обделила Советская власть, и было именно тем попросту как есть самым необъятным объемом работы, причем всего того непосильного труда было столько, что и десяти волам было бы его никак не осилить, не то, что какому-либо одному отдельно взятому человеку.

И уж к тому самому и впрямь-таки сколь ведь еще неприглядно наиболее наихудшему примеру тут может быть приведена в пример добыча золота в условиях вечной мерзлоты!

Советская система добычи всем известна, по 18 часов с мотыгами тысячи и тысячи зеков ковыряли промерзший грунт, который был тверже и крепче любого цемента.

А между тем вполне еще было возможно разом поднять вверх целый пласт веками промерзшей земли при помощи нескольких десятков килограммов во вполне правильных местах заранее так строго же по науке заложенного динамита.

Причем действуя по уму, сначала следовало сделать довольно маленькие лунки и в них вот заложить совсем уж вовсе небольшое число динамита, ну а потом…

Так нет, вместо этого – пара тысяч политических заключенных с весьма коротким перерывом на сон целый месяц надрывались над тем, что столь же успешно могли бы за недолгие 8 дней довольно неспешно осилить пятеро сильных и сытых рабочих во главе с одним грамотным инженером.

Причем среди этих «политических» вполне явно хватало, в том числе и таких технарей, что и вправду могли бы максимально во всем облегчить и обезопасить физический труд.

Да только их светлые головы в черных мыслях большевиков, ни в какой тот еще существенный расчет отныне и аксиомно уж никак совсем не брались.

80

Нам показали в «Списке Шиндлера», как нацист убивает еврейку-инженера…

Да только вот в чем уж вопрос, когда – это именно нам точно также покажут, как сытый, упивающийся всем своим полновластием большевик насилует русскую балерину или убивает инженера, который попытался с ним нисколько не в меру умничать, городя чего не попадя о вполне, как пить дать еще возможном обвале в шахте?

И тот сущий невежда на те самые со всею той нисколько никак невообразимо безнадежной тоской в голосе кем-либо сколь вкрадчиво и настойчиво разве что именно совсем через силу произносимые… и впрямь-то всячески уж явно молящие о понимании слова…

…до чего еще запросто мог отреагировать примерно следующим образом:

– «Люди, говоришь, погибнут, но так ведь оно будет именно разом уж только и лучше.

На несколько врагов народа сходу тогда меньше станет, ну а ты подлая каркающая тварь, прямо-таки сейчас, не сходя с этого места у меня вот загнешься».

И все это как-никак потому, что всею своей мелкой душонкой был он истинный враг всему тому конкретно разумному и был он, кстати, на свою службу призван как раз-таки ради того, дабы чисто инстинктивно его подавлять, и это отчасти как раз благодаря пьесам Чехова и обрела полную силу данная тараканья рать.

А если кто в конечном итоге и стал затем ломовой лошадью, так это и был тот простой работящий человек, а лентяи при этом вовсе никак не перевелись, их даже весьма значительно поболее в то время, собственно, стало!

81

И, конечно, все тут дело было явно не в одних лишь разве что сколь весьма и весьма разбитных пьесах гениального Чехова, вполне уж в те времена всецело так хватало и совершенно иных, никак не менее сколь первостепенных и наиважнейших факторов, неистово формирующих все те новые радикально либеральные реалии.

Да может, и впрямь всего того творчества великих титанов российской литературы было бы и близко вовсе-то никак явно еще недостаточно, чтобы всецело, оказалось этак уж полностью вполне до конца реальной возможность совсем бестрепетно разом обрушить лавину интернациональной дикости на головы всей той вовсе бесталанно и безответственно власть предержащей когорты?

Однако сколь донельзя непреложной истиной так и останется, собственно, то, что все те три классика общемировой литературы почти безо всякого сомнения более чем возможно смогли помешать появиться на свет Божий другим, не менее чем они (а может, и поболее), великим классикам разве что лишь некогда затем грядущего и последующего века.