Игорь Угляр - Автопортрет

Девушка слегка приподнята на подушке, ноги так же слегка приобнимают мой торс. Мы уже успокоились. На память приходит маркиз, да не тот, который Карабас, а тот самый с приставкой де – нашедший свой последий приют на груди у юной незнакомки. Делюсь, и слышу в ответ: «Ой, только не умирай на мне!». Прикидываю годы наши, и выходит – та, которую собираюсь осчастливить, еще далеков проэкте. Какие наши годы!

Руки его покоятся у нее на бедрах, ее – покоятся у него на плечах. Голова его уткнулась ей в плечо, ее – свободна и независима. Губы его перебирают ее волосы, ее – сомкнуты и неподвижны. Дыхание его горячо и прерывисто, ее – спокойно и умиротворенно. Замри мгновенье – ты прекрасно! Но жизнь сволочна и безжалостна. Непрестанно вертятся светила, в ритме безумном словно наперегонки мчатся стрелки часов. Предрасветная мгла закрадывается вглубь и преломляясь в бликах ночника отбрасывает непропорционально длинные, какие – то фантасмагорические тени. Он и она заинтригованы. Медленно вращаясь с любопытством рассматривают на стене танец теней своих. Затем останавливаются. В профиль.

Он опускается на колени. Голова его где – то на уровне живота ее. Затем ниже. Затем еще. Затем его голова возвращается в изначальное положение и нога ее обвивает его шею. Руки ее обхватывают его голову. Затем месторасположение ног меняется.

Затем встает он, а она преклоняет колени. Теперь ее голова где – то на уровне живота его. Затем ниже Затем еще. Затем действо замирает. Руки его обхватывают ее, волосы собираются в пучок и отбрасываются в сторону. Голова несколько приподымается. Ему нравится рассматривать ее лицо с закрытыми глазами.

Живот втянут, мышцы ног напряжены. Пальцы массируют мочки ушей. Через некоторое время голова его наклоняется и он что – то ей шепчет на ухо. Та отстраняется и открывает глаза. Словно пребывая в оцепенении, смотрит, затем он наклоняется вновь и о чем – то просит ее. Просьба выполняется и две настенные фигуры вновь сливаются в одну. Еще какое – то мгновенье, и как в пляске Святого Витта контуры его фигуры ламаются, она совершая судорожные, лишеные всякой логики непоследовательные движения, распадается, тело начинает бить дрожь и он обессилено падает на колени, две размытые фигуры вновь сливаются в одну.

Спать. Девушка прижимается своим тельцем и ее горячее дыхание обдает мою шею. Беру обнимающую меня руку в свою. Перебираю пальчики. Прижимаю к щеке. Постепенно дыхание затихает. Тихо доносится музыка, из приоткрытого окна ветер тихо колышет гардину. Чертик, намалеваный на китайском ночнике, подмигивает мне. Я отвечаю тем же и смеживаю глаза. Эрос наконец – то выпускает меня из своих объятий и передает Морфею.

Прихожая. Ритуальный поцелуй в оголеное плечико. Обещаю вернуться и долюбить. Девушка не возражает. Я приползу на коленях через океан, обещаю.

Направо, налево, и вот я уже на проспекте Космонавтов. Желудок схватила голодная спазма. Ныряю в первую попавшуюся на глаза забегаловку.

Примерная смета расходов порядка 500-600 баксов.

29.01.2008. Ближе к ночи.

Звоню. «Как же, помню… прощебетали на том конце провода…укладываю волосы, буду через час. Перезвоню. В твоем распоряжении два часа, и будь любезен, приготовь (указывается сума, котрую предстоит приготовить любезному)». В выше означеное, у нас все по военному! время телефоно – дзинь! Буду минут через 5 – 10. Форма одежды шуба. Черная. Норковая. До пят самых.

Глаз – алмаз. На шестом чутье подхожу к трапу. Протягиваю руку. Из дверцы высовывается ножка в высоком сапоге, затем норковая шуба черная до пят самых с волосами платиновыми. Подхватываю сокровище на лету и несу словно дитя родное в гостинницу. Около лифта нас перехватывают аж два цербера. Церберы – гнусные слуги сталинизма с тоталитаризмом – интересуются, чем таким интересным будут заниматься молодые люди в нумерах. Я уже основательно загашен, надо же было как – то коротать целых два часа!, поэтому культурненько, так вежливенько высказал сатрапам всё, что накопилось в душе за долгие годы произвола, отсуствия демократии, и посягательства на личную жизнь. Затем вспоминаю НАЦИОНАЛЬ, ТАТЬЯНУ, и торможу. Не так, чтобы просить пардону, но торможу. Тут тебе не Америка, здесь климат иной!

Под шубейкой у сокровища блузончик пастельных тонов и такого же цвета шейный шарфик. Премило просто. Девушка оказалась не только со вкусом, но и с шармом. Если вчера меня встретила ледяная глыба, айсберг, верхушку которого титаническими усилиями сопоставимыми разве что с годами индустриализации и коллективизации вместе взятыми удалось растопить только ближе к первым петухам, то здесь – о! здесь у нас наоборот всё складываеся! Есть таки правда на свете белом! Сокровище закорешилось со слов первых. Кто сказал, что нет любви с первого взгляда? К барьеру!