Игорь Угляр - Автопортрет

Тебя все нет и нет и я начинаю тихо нервничать. Как всегда в таких случаях внутреннее беспокойство и напряжение выражается в непрерывном курении перемежающимся маятникообразным хождением туда – сюда взад – вперед с метанием злобных взглядов – бликов на здоровенный будильник что на фронтоне банка что на углу в месте пресечения нескольких улиц, по которым словно прожектор в ночи беспрерывно шарит мой голодный взгляд. Я знаю, ты придешь, не можешь не прийти, иначе я буду маячить там, под будильником что фронтоне и пресечении вечно, превращусь в Летучий Голландец, достопримечательность местную, ты знаешь об этом и поэтому придешь, не можешь не придти. А, наконец – то, оборвалось где – то в глубине груди сердце при виде спускающейся со стороны Старого города фигуры, и я в раз который жадно затянувшись фирменым щелчком отправил окурок словно мяч баскетбольный по дуге высоченной в бак мусорный что через изгородь.

Мы одарили друг друга улыбками всепонимающими, теми самыми, которыми встречают друг друга собирающиеся вместе провести время случайно встретившиеся мужчина и женщина, вынашивающие относительно друг друга некие свои, неведомые другому потаеные планы. «Эх чорт, уж больно хороша…» скорее тоскливо пришло в голову при внимательном рассмотрении дамы в элегантном вечернем туалете поближе «… ничего у тебя, парень, скорее всего, не выйдет» – и поднял в победоносно – призывном кличе руку. Эй, такси! ИМПЕРИАЛ!

Натужный шум мотора, короткий рывок в гору, и перед нами распахивается массивная дверь заведения, как на меня – лучшего из многочисленых собратьев подобного рода что в сказочных Карловых Варах. Тот самый случай когда форма соответствует содержанию. Причем стопроцентно. Роскошно все, включая немногочисленых посетителей. На мне легкий летний стального цвета в перемежающуюся узкую и широкую полоску французский костюм, галстук – бабочка, штиблеты соответствующие случаю, да и сам, чего уж там, недурен собою. Дама? «Смотрю, Игорь на тебя с дамой, и аж завидно. Никого по сторонам не замечаешь, за километр видно, что влюблен без памяти. Знаешь, это я тебе, как женщина скажу. Красивее чем она, в жизни не встречала». Ну, если уже сама Маша, деваха об которую не один взгляд обломал, такое заявляет…

Спустя десять лет, в таком же шикарном, полупустом, при свечах, ресторане что на Новом Арбате сидели друг против друга он и она. Отужинав, вышли на безлюдную, холодную, зимнюю улицу. Она взяла его под руку и они медлено побрели в сторону Смоленского, сели в припаркованую машину, и долго молча курили каждый думая свое. Затем он что – то спросил ее, странно как – то, в вопросительно утвердительной форме. «Знаю», коротко ответила она. Тогда он обнял ее поцеловал в губы. Так же как и тогда. Сильно и отрывисто. Затем она взяла себе и уехала, он же: вошел в гостинницу, кивком поздоровался с швейцаром, поднялся в номер, включил свет, и не снимая пальто снял телефоную трубку…

27.01.2008. Ближе к ночи.

– Детка, привет, ты не занята, можем поговорить?

– Да, конечно, нет проблем.

– Прекрасно. В таком случае напоминаю о себе (напоминаю).

– Да, дорогой, помню конечно.

– Так я подъеду…

– Жду (дает адрес), у дома перезвонишь.

Это недалеко, в пределах Садового. Сигарета, стакан, мотор! Минут через двадцать водила перезванивает.

Требования мои просты и непритязательны. Рост, вес, цвет… интеллигентность, улыбка… а важное самое – понравиться должна, вот что! Также как я ей.

Первым делом западаю на ноги. И вторым и третьим. Открытые лодочки на высоченных шпильках, бриджи белоснежные, живот оголеный переходящий в грудь пелериною полупрозрачною полуприкрытою и так же плавно в головку прелестную с прядями белокурыми на плечи ниспадающими… «Ну что же ты…», донеслось из врат Рая, и узкая ладошка привычно скользнула по отвороту пальто, «Раздевайся, проходи…».

Черный концертный фрак. Белоснежная манишка. Бабочка. Штиблеты лакированые. Рояль, из которого маэстро извлечет божественную мелодию достойную самого Создателя. Застывшая тишина зала взрывается апплодисментами. Маэстро застывает в благовейном полупоклоне. Туш. Цветы. Поклонницы.

Пляжные до колен трусы. Босы ноги. Маэстро с перекинутым через плечо рушником энергично растирает предварительно разогретые в горячей воде руки. Настраивается, концентрируется, собирается, вводит себя в раж. Через минуту – другую маэстро извлечет божественую мелодию из нагой девушки возлежащей перед ним.