Цви Найсберг - Цунами тоталитарной идеологии

Причем если люди большой души и сердца и впрямь так и пышут желанием как-никак хоть сколько-то действительно преобразить весь этот столь непомерно разноликий мир то им первым делом, наверное, следовало бы всячески еще надежно укротить аппетиты наиболее горячих голов, да и несколько поумерить, в том числе и свое гордое властолюбие.

Причем этак сразу перекроить всех и вся под свои душевные стандарты вовсе вот никому совсем не удастся.

Да и вообще даже и совсем на глазок сходу примериваясь взглядом вдаль и более чем, вполне стояще и не спеша, раздумывая о тех лишь грядущих славных реформах вполне вот еще могущих на самом-то деле улучшить, всю и по сей день крайне так до чего и впрямь нисколько невзрачную социальную действительность…

И ведь ради сколь этак вполне разумной оценки каких-либо исключительно далее более чем еще возможных во всем этом деле успехов в пример явно бы стоило брать не неких отдельных выдающихся личностей или даже тех, кто хоть в чем-либо действительно возвышается над донельзя бесформенной массой простых обывателей.

Нет, за вполне еще надлежащую основу тут явно попросту всецело же требовалось как раз-таки и взять того самого весьма же более чем во всем совсем на редкость обыденного, серого человека.

Причем делать нечто подобное надо было, исключительно так тщательно при этом, выверяя буквально-то каждый свой шаг, ну а в особенности следовало бы при этом до чего явно полностью избегать каких-либо немыслимо резких рывков.

Поскольку никакие отчаянно благородные порывы сущую убогость серых будней на удивительно яркий свет высших истин и близко-то совсем не переменят, а только наоборот наиболее наихудшая тьма и аккумулирует себя под видом максимально эффективного приближения небесной радости вовсе-то иного бытия к тем чисто земным далям истинно никчемной и простоволосой обыденности.

А между тем сама уж людская суть так и тяготит к деспотизму и это ее свойство никак не исправить никаким до чего скоротечным освобождением от каких-либо весьма тяжких вериг и оков.

Ну, а всякого того, кто и сам безо всякой сторонней подсказки умеет мыслить разумно и здраво сколь еще беззастенчиво направлять к чему-либо немыслимо суровым насилием более чем, безусловно, окажется вредно этак уж сразу для всех и каждого в отдельности.

20

Всякому, а уж в особенности вполне так полноценно развитому человеку довольно ведь принципиально как-никак попросту именно что всецело еще житейски свойственно сходу вот отторгать от себя все то, что явилось к нему нежданно-негаданно непрошеным гостем, откуда-то более чем вполне наглядно разве что совершенно извне.

А именно поэтому облагородить и приосанить любого индивидуума при помощи до чего же крайне ведь вовсе-то неуклюжего внешнего воздействия ни для кого и близко не окажется хоть сколько-то довольно-таки весьма явно под силу…

Поскольку этаким образом разве что только и всего, что вовсе бесцельно и бесцеремонно в единый миг совсем уж до конца нарушишь наиболее обыденные и незыблемые основные права личности на полное же самоопределение в рамках закона, а тем затем и посеешь сущие семена рабства, а вовсе не новоявленной величавой свободы.

Да только где это было понять всем тем, кто мыслил и мыслит одними теми бездонно светлыми чувствами и именно с ними он сколь еще весьма изысканно обращается, словно бы они истое мерило разума во плоти?

И это как раз-таки люди и вправду на деле способные люто искрить бравой революционной мыслью всех нас зазывно и смело, разом и позовут к одному всенепременному разрушению, а это и найдет должный отклик во многих сердцах, поскольку до чего-либо созидательного очень многие из нас явно пока и близко не доросли.

Причем это никоим образом совсем не связано с чьим-либо высшим образованием, а тем паче и с тем более чем до чего невозмутимо большим и весьма явным умением умиленно внимать всеми фибрами своей славной души тому-то сколь уж весьма трепетно возвышенному искусству…

21

Да и само как оно есть яростное желание чего-либо невообразимо новое в единый миг сварганить из старого, вконец прохудившегося общественного котла столь непосредственно проистекает не от обостренной жажды общественной справедливости, а от непримиримой склонности к дикости и лютости, наскоро и поверхностно преображенных в слепое орудие донельзя аморфного, праздно мыслящего ДОБРА.

И именно как раз-таки в том и был, собственно, заключен весь тот до чего совсем уж печальный парадокс эпохи вездесущего идеологического просвещения!