Цви Найсберг - Цунами тоталитарной идеологии

Пророки лучшего будущего возрождали своими пламенными речами наиболее так убогое деспотичное прошлое.

А все это только разве что потому, что нисколько и близко не ведали они, того никак уж вовсе-то совсем до чего еще и впрямь весьма непритязательного факта…

Мечты и реальность вещи никак несовместимые без тщательного согласования всего и вся на самой что ни на есть практической и прагматической основе без какого-либо явного вмешательства чувственных потребностей и сущей слезливости по поводу так и царящей повсюду совершенно ведь дикой несправедливости.

И кто-то и вправду некогда враз захотел сходу же мигом устроить райские кущи на этой гиблой земле.

Да только всею душой при этом, проникнувшись донельзя так безгранично святой обязанностью на редкость яростного изничтожения даже и корней того, что подчас и случайно никак неосознанно вконец этак мешало сколь беззаветно и истово верить в чудо, а не того, что извечно портило кровь, никому совсем не давая жить по-людски.

22

А между тем всякое стародавнее зло весьма целенаправленно довольно-то быстро вскоре сумеет самое себя как-никак неминуемо весьма торжествующе целиком возродить: скажем, ранее то был царского времени циркуляр, ну а теперь, в стране «победивших все прежнее» пролетариев, он исключительно так нагло затем прозовется, куда многозначительно поболее веской и всесильной большевистской резолюцией.

И это при том, что сама суть дела всегда вот останется до чего неизменно более чем совсем безнадежно и безответственно именно прежней.

Ну а бездушный бюрократический аппарат еще и значительно окрепнет, поскольку свежеиспеченным «тавтологическим обоснованием всей новой власти» обязательно станет именно та подушная и беспошлинная торговля светлыми мечтами, а этот лежалый товар, без сомнения, разом потребует, куда вот чудовищно большей волокиты перед любым даже и самым мало-мальским исполнением буквально-то любых насущных дел.

Причем верные слуги новой власти людскую толпу, которую им довелось так или иначе возглавить за каких-либо конкретных индивидуальностей вовсе вот никак совсем не держали.

В их убогом сознании они руководили одним только сбродом вполне вот схожим с тем самым совершенно бессмысленным мясным и молочным скотом.

А самих себя они почитали разве что за наиболее так избранную его часть.

Причем всем тем как-никак исключительно «наилучшим» представителям, что вышли из самой глубины народных толп, было и впрямь донельзя свойственно даже и под ножом беззаветно славословить отца и учителя из крови и плоти людской создавшего все как оно только есть сколь наглядно более чем до чего еще бесподобно «чудное» новоявленное бытие.

Причем это именно Сталин безо всякой в том тени сомнения и породил всю ту серую братию, крепко-накрепко скованную одним лишь совсем этак скверным душком леденящего все их нутро нисколько вот явно не человеческого, а истово звериного страха.

23

А началось все это как раз-таки с того, что чьи-то радужные мечты кровавыми строками, сколь выпукло затем вписанные в историю всех тех безо всякого исключения народов России во всем том дальнейшем более чем однозначно и превратились в блестящую шелуху распрекрасных слов, расходящихся с делами в самые подчас фактически противоположные стороны.

И главное, это было тогда организовано никак не для убийства и смерти, а во имя праздника жизни тех, кто мнил себя всецело имеющим право верховодить толпой своих отныне безликих сограждан, начисто же беспощадно новой властью лишенных всякого былого гражданства, зато обретших революционный мандат на полную безысходность серого беспросветно тягостного бытия.

24

Причем вполне вдосталь кое-кому до тех самых бесславных времен безмерно уж совсем так приевшиеся сущие серость и скука – всего-то лишь разве что явное производные самого еще обычного тихо дремлющего прозябания.

Да вот, однако, и впрямь исключительно же рьяно сменить его на ярую усладу извечной борьбы было бы возможно, разве что на короткое время неистово как есть, полностью совсем до конца, разорвав путы, сдерживающие обывателя в рамках строгого соблюдения всех тех так или иначе бытующих в обществе социальных и уголовных законов.

А соответственно сему, вытеснить серость и скуку неизбежно само собой еще означало породить вездесущую темень, да и промозгло скабрезную комиссарскую ложь.

И кстати, серость, по всей ее сути, нисколько не есть вполне естественное преломление чьих-либо наиболее низменных человеческих качеств, а прежде-то всего выражает она собой сколь наглядную канву как-никак весьма незатейливо суетливого существования, в котором слишком этак еще мало того действительно творческого, зато немыслимо всегда много истинно житейского и неприметно серого.