Елена Отто - Следующая остановка – Лондон. Реальные истории из жизни русских эмигрантов последней волны

– Мы тебя два часа в Дюссельдорфском аэропорту ждали! Думали, что не прилетела! Угораздило же тебя! Ты где стоишь? – кричит в трубку Владимир Петрович. – Вернись на станцию, зайди в газетный магазин и никуда оттуда не высовывайся. Я через двадцать минут буду. Я раскланялась с мужичками, исчерпала весь свой словарный запас со словами признательности и отправилась в газетный магазинчик.

А дальше я весь вечер рассказывала всем русским в доме, как я проехала пол-Германии, не зная и двадцати слов по-немецки и опираясь только на свой паскудный английский. Все друзья в Германии уже по пятнадцать лет, поэтому они в шоке от такой русской безалаберности.

Обратно до Вииза я уже спокойно добираюсь сама, уверенно ловлю автобус на станции и прохожу регистрацию в аэропорту. Попутчиком моим оказывается симпатичный бюргер, летящий в Лондон по делам, и мы с ним всю дорогу мило болтаем на моем любимом английском языке. Расстаемся страшно довольные друг другом и обмениваемся телефонами.

Добравшись до дома, я пересмотрела свои взгляды на английский язык и, после года проживания в Лондоне, решила наконец взяться за его изучение.

У меня под окнами расцвел каштан. Огромный пышный каштан с кремовыми свечками на раскидистых листьях-лапах. Такой большой, что заполнил все окно. До последней недели я думала, что у меня комната с видом на улицу. Теперь у меня комната с видом на каштан. Мы переезжали на новую квартиру в марте, и я, не большой знаток растительности, отметила только наличие дерева во дворе. А вот судьба теперь преподнесла такой сюрприз. Я больше не еду туда, где обитают каштаны. Каштан поселился прямо у меня под окном.

Россия, пятью годами раньше. Уральский промышленный мегаполис после зимы. Усталость и унылость. Серость и сырость. Снаружи и изнутри. Я несколько месяцев после тяжелой болезни, из реанимации, почти с того света. Самое страшное уже позади, но шансы на окончательное исцеление весьма призрачны. Болезнь регрессирует временами, и боюсь, что будет напоминать о себе всю жизнь. Я в тот период не думаю про всю жизнь. Я все еще не верю, что живу, что это надолго и что это стоит того. В смысле, продолжение тупикового существования, бессмысленное и монотонное оттягивание конца. Где-то работаю и где-то обитаю. Совершенно неважно где.

После выхода из больницы пришлось искать работу, искать ночлег. Город чужой, знакомых никого, а к своим возвращаться не хочется, чтобы лишний раз не травмировать. Да и надоели все эти сострадательные физиономии. Устроилась продавцом в книжный магазин, сняла комнату у престарелой бабки. Работа не нравилась, жилье тоже. Подумывала бросить и то и другое, только не знала, на что менять, и стоит ли вообще что-то менять в своей жизни или подождать следующей реанимации. Может, тогда и менять ничего не надо будет. Выбор отпадет сам собой.

В общем, настроения невеселые. Ничего в жизни не хочется, и это уже само по себе страшно. Ни к чему руки не тянутся, ни на что глаза не разгораются. Реву очень много. Как останусь одна, так реву. Дома, в транспорте, даже на работе. Магазин новый, только открылся, покупателей по одному в час. Хожу по магазину, читаю все подряд. Не то чтобы с целью, а так, от скуки. В учебном зале – словарь русского мата, в художественном – антологию Второй мировой войны, в прикладном – разведение неоновых рыбок. Привыкла читать с детства, а тут такое раздолье. В детском зале мне попадаются сказки Козлова, те, что про Ежика в тумане. С детства ощущения смутные: ну ежик и ежик. Заблудился где-то, лошадку звал, в реку упал, плыл по течению и смотрел в облака. Дурачок, в общем. А тут чего-то зачиталась от неимения другого занятия. И столько в этих сказках вдруг душевности обнаружила, и недетской мудрости, философии даже, и иронии вперемешку с сентиментальностью, что полюбила этого Ежика всей душой, и все сказки, что нашла в магазине, перечитала. А Ежик и не дурачок вовсе, а романтик и мечтатель. Поэт, можно сказать. Идеалист. Не принятый и не понятый звериным сообществом, но так и не согласившийся стать как все.

Помнился мне с детства один мультик, как Ежик плавал смотреть цветущие каштаны. В чем суть истории не помню, а запомнилась только его упертость, с которой он стремился эти каштаны увидеть. И так долго и непросто плыл, но опоздал, к его приезду каштан уже расцвел. Одинокий каштан на крохотном островке. И Ежик стоял завороженный и смотрел на это чудо. Я потом долго к родителям приставала, что это за каштаны такие и как они выглядят. Мама заговорила про киевские каштаны, папа про минские. И оба вдруг вспомнили холостую молодость и беззаботную юность и загрустили. И я так и не добилась от них, где эти каштаны посмотреть мне.