Дун Цин - Чтецы

Дун Цин:Что-то случилось в процессе съемок?

Ван Сюэци:Ян Липин вложила в фильм свои деньги. Это были девяностые годы, и она инвестировала тогда не то семь, не то восемь миллионов юаней…

Дун Цин:Большой бюджет! (Смех в зале.)

Ван Сюэци:Еще какой. Но съемочная площадка – это место, где деньги уходят как вода. Когда отсняли половину фильма, средства кончились.

Дун Цин:К тому времени съемки длились уже год или два?

Ван Сюэци:Чуть больше месяца. В то время Ян Липин постоянно получала коммерческие предложения от разных фирм. До этого она никогда не снималась в рекламе – была чистой танцовщицей. Но когда бюджет фильма иссяк, она согласилась принять участие в рекламе. Наконец всё было отснято.

Дун Цин:Похоже, собственно съемки заняли не очень много времени.

Ван Сюэци:За два месяца с небольшим мы всё закончили. В тот момент мы думали, что нам не хватает только монтажера, а так всё хорошо. Никто не знал, что главные трудности только начинаются. Монтажу я тоже не учился, полагая, что просто порезать и смонтировать пленку очень просто. Резал и так и сяк – раз за разом ничего не выходило. Потом до нас наконец дошло, что это работа не на один день и не на два. А тут еще проблема с финансами. Пришлось сокращать съемочную группу. В итоге осталось всего три человека: я, Ян Липин и техник монтажа – профессионального монтажера пригласить мы не могли, не хватало денег. Вот так мы втроем развернули, что называется, знамена и под барабанный бой стали монтировать картину. На Пекинской киностудии деревья были зеленые, а пока монтировали – стали желтые, мы монтируем дальше – они уже белые, а мы всё монтируем, – а они уже снова зеленые! Пятнадцать раз делали монтаж.

Дун Цин:Обычно картину приходится монтировать не больше трех – четырех раз, и то это многовато.

Ван Сюэци:Я весь сюжет перекроил полностью.

Дун Цин:Вы всю картину, от начала до конца, заново монтировали пятнадцать раз?

Ван Сюэци:Ну да. Тогда один эксперт из управления кинематографии сказал мне – наверное, посмотрел, и ему меня стало жалко – серьезно так, по-доброму сказал: «Ван, ты бы пригласил человека, который разбирается…» Почему же я так не сделал? Я подумал: «Если я считаю, что это хорошо, а вы считаете, что плохо, – тогда я дурак, и надо звать того, кто разбирается». Главная проблема была в том, что я и сам тоже видел: плохо! Я решил не сдаваться до тех пор, пока сам не увижу, что монтаж получился хорошо. Первый раз понесли фильм на просмотр вдвоем – я и Ян Липин. В управлении кинематографии говорят: «А почему ваш директор картины не пришел?» Директор, говорю, перед вами – это Ян Липин! (Смеется.)

Дун Цин:Когда в управлении кинематографии вам каждый раз после просмотра говорили, что так не пойдет, – вы каждый раз со спокойным сердцем это принимали?

Ван Сюэци:Ну да, принимали. Я и сам чувствовал, что плохо смотрится. (Смеется.) Тут у нас с ними взгляды полностью совпадали…

Дун Цин:Я думаю, можно поаплодировать нашему учителю Сюэци за его честность! (Смех в зале.)

Ван Сюэци:Каждый раз после просмотра они говорили: плохо. Я спрашиваю: «А что не так? В чем проблема?» И ничего не могу понять: столько сил тратил, так старался – и опять плохо…

Дун Цин:А вам не хотелось всё бросить? Сказать: «Хватит, я этим больше заниматься не буду!»

Ва Сюэци:Нет, совсем не хотелось.

Дун Цин:Ян Липин тоже по-прежнему была в вас уверена?

Ван Сюэци:Она, наверное, просто не решалась ничего сказать – видела, что я с головой ушел в монтаж, погрузился в творческий процесс… У меня и правда в голове была только «Солнечная птица».

Дун Цин:А когда вам в конце концов сказали, что фильм принят?

Ван Сюэци:Я думаю, этот фильм надо смотреть не спеша, несколько раз, – и тогда будет понятно, о чем эта картина, тогда снимаются неясности. Наверное, в управлении кинематографии так и было.

Дун Цин:И всё же «Солнечная птица» получилась! Как в поговорке: «чем труднее, тем лучше». А потом ваш фильм неожиданно получил главную премию на кинофестивале в Монреале…

Ван Сюэци:Да, никто даже не предполагал, что такое может произойти. Я тогда смотрел на сцену – там как раз оставалось два приза: специальный Гран-при жюри и Гран-при Америки. Вдруг переводчик управления кинематографии говорит: «“Солнечная птица” Ван Сюэци!» Я ничего не понимаю, встаю, очень твердым шагом – бум-бум-бум – иду на сцену… Пришел, мне вручили Гран-при – и тут вдруг в голове всё перемешалось… До этого я видел, как люди, получая премии, плачут, и всегда говорил: «Ну что это такое, зачем так притворяться – выиграл конкурс, а слезы льет». А теперь, когда пришла моя очередь, мне тоже захотелось расплакаться, ведь мы столько всего преодолели ради этого фильма. Когда отхлынуло, я сказал: на этой сцене должны были бы стоять еще четверо – сама Ян Липин, оператор Чжан Ли, продюсер Ли Ланьхуа и композитор Чжао Цзипин… Я потом слышал, что Чжан Ли, который тогда был в Китае, услышав, что я со сцены называю его имя, тоже всплакнул.