Дун Цин - Чтецы

Я надеюсь, ты будешь ответственным человеком, осознающим, что наши свобода, мир, справедливость – точно так же, как наши дома и машины, – не с неба упали и не даны нам однажды и навсегда. Надо, чтобы каждый из нас старался изо всех сил, стремился, чтобы они сохранялись, и ревностно оберегал их. Я надеюсь, у тебя будет мужество, и перед лицом людей властных и сильных, жестоких и коварных, и перед толпой, выражающей общее мнение, и в тесном кругу близких и любящих ты сможешь твердо сказать, что «король-то голый», если на нем и впрямь нет платья.

Я надеюсь, что ты будешь тонкой и чуткой, сможешь уловить границу между красивым и некрасивым, сумеешь отыскать искусство не только в музеях и концертных залах, но и под громоздящимися друг на друга слоями жизненных мелочей. И еще: поскольку ты – девочка, мне хотелось бы, чтобы у тебя были собственные стремления, чтобы твоя весна юности и вся жизнь не стали посвящены лишь любви и замужеству.

Что, уже слишком длинный список получился? Столько пожеланий сразу смотрятся как непосильные требования? Ну ладно. Чем рассказывать о том, каким человеком мама хотела бы тебя видеть, скажу попроще: мама надеется, что мы с тобой будем поддерживать друг друга, помогать друг другу стать именно такими людьми…

Однажды, болтая с друзьями, я сказала: «Хочу, чтобы потом мы с дочерью стали хорошими подругами». Все засмеялись и сказали даже не надеяться на это, потому что никто не знает, каким вырастет его дитя. У мамы – поклонницы Толстого может родиться ребенок, который станет увлеченно листать журнал «Всё об оружии»; у матери, принадлежащей к «чайной партии» [18] «Чайная партия», или движение чаепития, – консервативно-либертарианское движение в США, сторонники которого выступают за снижение налогов и государственных расходов, в том числе за счет сокращения государственного аппарата. , может родиться истовый коммунист; у большой любительницы классической музыки может родиться рокер… Более того, у мамы, которой нравится всё что угодно, может родиться ребенок, которому не нравится ровным счетом ничего. И потом, даже если вдруг ценности, интересы и пристрастия у вас с ребенком будут близки или совпадут, то он всё равно захочет общаться со своими сверстниками, а не с матерью!

Так что, предостерегали меня друзья, лучше не строить иллюзий, что в один прекрасный день вы со своим ребенком станете друзьями. Ну что ж, без иллюзий так без иллюзий. Мама не будет думать о том, как в пятнадцать лет ты устроишь домашний кружок чтения, а в двадцать пять поедешь путешествовать по Африке и позовешь маму с собой. Если придет день и ты станешь совершенно не такой, как мама, совсем другой, но собой, надеюсь, я смогу радоваться твоей независимости. Если ты предпочтешь секретничать не с мамой, а с прыщавой толстушкой – соседкой по парте, то я порадуюсь, что ты умеешь общаться с другими. Если вдруг – и это почти наверняка – мы станем бесконечно ругаться из-за того, «куда идет Китай» и «что готовить сегодня на ужин»; если – а это тоже в высшей степени вероятно – у тебя окажется такой же, как у мамы, легковоспламеняющийся характер, то я буду надеяться, что, уходя в гневе из дома, ты не забудешь захватить с собой мобильник, ключи и кошелек…

Видишь, Кукушечка, как много я думаю о том, что будет потом, – а ведь если всё время думать про потом, можно разучиться по-настоящему ценить то, что есть сейчас. Во время беременности мама каждый день мечтала о том, чтобы ты родилась здоровой; когда ты благополучно появилась на свет, мама не могла дождаться, когда тебе исполнится месяц; после месяца ждала ста дней, а после этого – когда исполнится годик… А может быть маме следует перевести взгляд от будущего на сегодняшний день – да-да, прямо сейчас? Сегодня ты находишь сто способов не дать маме расслабиться: ты плачешь, когда не наелась, а иногда, наоборот, плачешь, потому что тебе не хочется молока; ты просыпаешься среди ночи и, проснувшись, не хочешь засыпать снова; у тебя часто болит животик, как только животик проходит, поднимается температура, а когда, наконец, температура приходит в норму – начинается диатез…

Но когда вымотавшаяся, уставшая мама начинает прикидывать, как бы продать тебя бродячему цирку или выбросить в мусорное ведро, ты вдруг наивно улыбаешься на маминой груди, щуришь глазки, шевелишься теплым комочком… И одной этой улыбки хватает, чтобы огромное нежное чувство снова захлестнуло едва живую маму. Да разве только улыбка! А твой маленький, как у рыбки, причмокивающий ротик? А носик, который сморщивается, когда ты попискиваешь, а шейка, которая прячется в складочках под подбородком? А то, как ты пытаешься одновременно сосать грудь и причитать? А это чудо, которое мама гордо называет «густыми ресницами»? Сколько у тебя удивительных сюрпризов!..