Дун Цин - Чтецы

Дун Цин:За год ты побывала в двадцати разных странах?

Чжан Цзылинь:Ну да. В каких-то регионах бывала по нескольку раз, в Африке, например, два или три раза. Я участвовала в сборе средств на благотворительные нужды, что в итоге принесло больше тридцати двух миллионов долларов. Неплохой результат.

Дун Цин:А десять лет спустя, в 2016 году, ты получила новую роль – стала матерью…

Чжан Цзылинь:Да. Это теперь моя главная роль.

Дун Цин:Колоссальная между ними разница, правда ведь?

Чжан Цзылинь:Конечно. Победа на конкурсе – событие из области общественной жизни, а роль и статус матери – часть жизни семьи. Я очень стараюсь сохранять между этими двумя сферами равновесие, баланс.

Дун Цин:Обычно считают, что получить звание мисс мира – это исключительное везение, а роль мамы довольно обыденная…

Чжан Цзылинь:Да. Обыденная и необычная. Победа на конкурсе «Мисс мира» стала для меня самым большим сюрпризом, подарила много радостных, удивительных встреч и событий, а роль мамы сделала меня внутренне гораздо богаче, дала возможность почувствовать всё намного глубже.

Дун Цин:Что же изменилось?

Чжан Цзылинь:Главное изменение, пожалуй, в том, что я стала мягче, нежнее душой, чем раньше. Я всегда любила маленьких, но когда у меня родилась дочурка, я испытала удивительное ощущение: о, оказывается, это мой собственный ребенок! Обнимаешь ее и чувствуешь нежность в сердце…

Дун Цин:Сейчас политика изменилась, и всем разрешено иметь двух детей. У тебя есть такие планы?

Чжан Цзылинь:Все спрашивают. Да, я об этом думаю. Мы с мужем очень любим детей. Рано или поздно они уходят от родителей, у них появляется свой круг общения, своя жизнь. Я хотела бы, чтобы у дочери были братья и сестры.

Дун Цин:Среди фотографий, которые ты принесла, есть две, где вы вместе с дочуркой, они очень-очень трогательные…

Чжан Цзылинь:Это мы во Франции, в Париже – впервые полетели так далеко за границу. Первая моя работа после родов. А другая – мы с дочкой и наша собачка. Гоугоу – наш верный спутник уже много лет. Наша встреча с ним произошла больше десяти лет назад, в этом году ему уже двенадцать.

Дун Цин:Такая чудесная фотография! Красивая мама, здоровый ребенок и милая маленькая собачка. Вообще-то я думаю, что если женская красота выставляется напоказ исключительно ради ее демонстрации, то смысла в этом немного. Но когда красота превращается в силу, способную помогать другим, в силу, которая может изменить в лучшую сторону самого ее обладателя, она обретает ценность и смысл. Мне кажется, именно это Цзылинь дала нам почувствовать. Что же ты прочтешь нам сегодня?

Чжан Цзылинь:Я прочту отрывок из особенной для меня книги. Это произведение китайской писательницы Лю Юй [16], которое называется «Хочу, чтобы ты росла не спеша».

Дун Цин:Я очень люблю это произведение – в нем писательница обращается к своей дочери…

Чжан Цзылинь:Да. Я прочитала эту книгу, когда у меня еще не было собственного ребенка, и она не произвела на меня особенного впечатления. Теперь перечитала – и столько чувств нахлынуло… Мне показалось, что каждое слово – словно из моего сердца…

Дун Цин:Особенно последние две фразы этого письма: «Хочу, чтобы тебе везло в жизни, а когда будет трудно – пусть неудачи научат тебя состраданию. Хочу, чтобы все любили тебя, а не выйдет – пусть одиночество научит тебя прощать».

Чжан Цзылинь:Очень красивые слова.

Дун Цин:Значит, это и твое пожелание дочери?

Чжан Цзылинь:Да. Теперь, когда у меня есть дочка, я искренне надеюсь, что она будет просто веселой, просто свободной, и ее жизнь не превратится в погоню за так называемыми достижениями. И что у нее получится быть собой. Пусть она растет не спеша…

Дорогая моя Кукушечка!

Сегодня первое июня, День защиты детей – и тебе как раз исполнилось ровно сто дней.

Я написала «сто дней» и сама испугалась: неужели человек может быть таким маленьким – настолько маленьким, что жизнь исчисляется днями? В эти сто дней ты, словно крошечный фокусник, ежедневно преподносила папе и маме милые сюрпризы. Если бы не ты, эти сто дней были бы такими же, как сто дней до этого или сто дней после, пропали бы в хаосе утекающего времени, тянущегося непрерывной нитью, которая уходит неизвестно куда.