Валентина Краскова - Наследники Кремля

Даже находясь в тяжелом состоянии, в больнице, Ю. В. звонил ей каждый день. Мама пережила отца на восемь лет — она умерла в 1992 году.

Первая семья отца распалась еще до войны. Его сына Володю я видел всего один раз, да и то при драматических обстоятельствах. Моя мама болезненно воспринимала ситуацию с Володиной неустроенностью, потому что понимала настроение отца. Ю. В. очень переживал, что у сына была безалаберная юность. Как мог, помогал ему — определил в нахимовское, в суворовское училища, в ПТУ. Последнее время Володя несколько раз приезжал из Молдавии, где жил, в Москву и встречался с отцом. По-моему, Ю. В. был доволен разговорами с сыном, и для отца было неожиданностью его кончина — Володя умер в 1975 году».

О дочери от второго брака Андропова рассказали Елена Соловьева и Владимир Клепиков в книге «Заговорщики в Кремле».

«Известный литературный критик, профессор Московского университета Владимир Турбин рассказывал, как однажды на семинаре по русской литературе сообщил студентам о печальной участи старого русского литературоведа Михаила Михайловича Бахтина, автора блестящих и всемирно известных исследований о Достоевском и Рабле. Его звезда начала заново восходить в московских литературных кругах в 60-е годы после почти 30-летней опалы: за участие в религиозно-философском кружке он был в конце 20-х годов сослан в Казахстан на шесть лет, затем перебрался в Саранск, столицу Мордовской автономной республики, откуда перевезти его в Москву не представлялось возможным из-за строгих паспортных правил. Среди слушателей Турбина оказалась студентка Ирина Андропова, дочь председателя КГБ. С его помощью старый и больной Бахтин не только получил московскую прописку и квартиру в писательском комплексе на Красноармейской улице (его называют также «розовым гетто»: дома здесь, действительно, из розового кирпича, а среди живущих в них писателей много евреев), но и был помещен на год в так называемую «кремлевку» — привилегированную больницу для высшего состава советского руководства, хоть и в палату второго сорта, зарезервированную для высоких гостей из стран третьего мира на случай, если они заболеют. В 1975 году, за несколько месяцев до смерти Михаила Михайловича Бахтина, один из авторов этой книги — Владимир Соловьев — побывал у него в гостях, и тот полностью подтвердил рассказ Турбина.

Несмотря на отговоры родителей, Ирина Андропова, как и ее брат Игорь, мечтала об артистической карьере. Однако на просмотре в Театре на Таганке они провалились: художественный руководитель Юрий Любимов забраковал обоих, не подозревая, чьи они дети. Впоследствии Андропов считал себя обязанным Любимову за это решение, так как планировал для своих детей совсем другой путь. В отношении сына его надежды сбылись: Игорь пошел по стопам отца и делал политическую карьеру. Что касается Ирины, то косвенным образом ее мечта о театре осуществилась: она вышла замуж за актера Театра на Таганке Александра Филиппенко. Благодаря этой матримониальной связи эстетически самый передовой и политически самый злободневный советский театр, находившийся в перманентном конфликте с властями, получил неожиданную поддержку от шефа тайной полиции. О чем все это свидетельствует? О любви Андропова к искусству или о его отцовской любви, ради которой он рискнул пренебречь служебными обязанностями? А может, о присущей тиранам любви не только к казням, но изредка и к милосердию, ибо в нем власть всесильного человека проявляется ярче и нагляднее — как для самого тирана, так и для жертвы? Потому что объект милосердия — тоже жертва, хотя и с обратным знаком, избежавшая пока что жертвенного алтаря.

Кстати, придя к власти, Андропов сразу же потребовал от Юрия Любимова уступок. Как мы уже упоминали, он запретил поставленный по исторической пьесе Пушкина спектакль «Борис Годунов» — о борьбе за власть в Кремле на рубеже XVI–XVII веков, которая мало чем отличалась от борьбы, которую вел Андропов в том же Кремле спустя несколько столетий. Так реальный жандарм взял верх над вымышленным либералом.

С приходом Андропова в Кремль распался прежний триумвират сотрудничающих и соперничающих секторов Советской власти — партийного, государственного и полицейского. В прежних вариантах, очень достоверно описанных Джорджем Оруэллом в романе «1984» и Артуром Кестлером в романе «Слепящая тьма», партия с помощью полиции образовывала и направляла аппарат тоталитарного государства. Андропов возглавил «бунт машины» — тайной полиции — против ее создателя: партии.