Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Первый раз Басаева мне довелось увидеть в 1993 г. в Абхазии, где он возглавлял отряды, сражавшиеся с грузинскими войсками. У штаба северокавказских добровольцев в Сухуми я спросил невысокого молодого мужчину, где я могу найти их командира. «А вы кто?» — вопросом на вопрос ответил боевик. Узнав, что я корреспондент, незнакомец ответил: «Я и есть Басаев — спрашивайте».

В ту пору ныне знаменитый террорист казался достаточно застенчивым человеком. Чувствовалось, что он еще не привык общаться с журналистами и старается отвечать так, чтобы не попасться на «провокационные» вопросы.

Вторично я беседовал с Басаевым вскоре после нападения на Буденновск. Он был уже совсем другим. В его движениях чувствовалась уверенность в себе, но во взгляде появились усталость и грусть. Разговор сначала не клеился. Чувствовалось, что Шамилю смертельно надоели спрашивающие одно и то же корреспонденты.

Неожиданно положение спас бывший вместе со мной московский представитель Кестонского института (английская организация по защите религиозных свобод в странах бывшего социалистического лагеря) Лоренс Юзелл. Он вдруг обратился к Басаеву: «Как вы, верующий человек, пусть и для доброго дела, могли переступить через смерть невинных людей?!». Этот вопрос не на шутку задел «героя», и мы до четырех утра беседовали на философские и теологические темы.

Создавалось впечатление, что гибель мирных жителей не дает покоя совести командира — и ему хочется доказать самому себе, что в Буденновске он поступил, как и подобает истинному мусульманину. Интересно, что Басаев даже пообещал Юзеллу пустить православного священника отслужить службу на братских могилах русских солдат под Ведено.

Следующая моя встреча с Басаевым произошла приблизительно через год. И вновь я столкнулся как будто бы с незнакомым человеком. Басаев уже больше не проявлял веротерпимости: «Никаких попов на свою территорию я не пущу! Юзелл — американский шпион, и я не буду прислушиваться к его мнению».

Однако и во время второй моей встречи с Шамилем Басаевым он еще не был сторонником «перманентной исламской революции». Шамиль заявил мне тогда, что после окончания чеченской войны он удалится в горы и станет «обычным пчеловодом». Увы, знаменитый террорист не выполнил своего обещания.

«Пусть даже весь мир заполыхает синим пламенем, пока не будут освобождены мусульмане от Волги до Дона», — заявил Шамиль Басаев вскоре после того, как его боевики вторглись в Дагестан.

С зарубежными знаменитостями (кроме послов) я, увы, почти не встречался. Но зато одна встреча была очень примечательна. Так, один раз в подмосковном автобусе я познакомился с бывшим директором ЦРУ, и мы сразу же пошли с ним пить водку с местными учительницами.

Самое смешное, что я не обкурился марихуаной, а написал выше чистую правду. Бывший директор приехал наблюдателем на президентские выборы, а мои знакомые американские политологи уговорили меня поехать с ними на выборы в Клин. Вот во время этой поездки я и познакомился с цээрушником, а уж водку нам поставили учительницы (выборный участок располагался в их школе).

Впервые я побывал в Польше только в 2019 году, но моя любовь к ней началась значительно раньше, еще в 1988, когда я работал в краеведческом музее на Камчатке.

Там я познакомился с польскими журналистами и стал одним из героев их очерка о Камчатке. После чего мне начали приходить письма из этой далекой европейской страны.

На следующей год я путешествовал автостопом по ГДР. В этой поездке я познакомился с польскими студентами, работающими на каком-то заводе. Они меня пригласили пожить с ними, а поскольку немцы их кормили, то, кроме бесплатной «вписки» (жилья), у меня была и халявная еда. А скоро и полька появилась.

Потом поляки меня буквально преследовали во всех точках мира. Узнав, что я русский, они сразу же хотели со мной дружить. Правда, эта дружба была с каким-то легким мазохистским оттенком. Сначала поляки мне рассказывали, сколько горя принесла им Россия, а в последние годы в разговоре стал фигурировать еще и «ужасный Путин».

На самом деле, в отличие от западноевропейцев, я полякам был интересен именно как русский, в них срабатывала какая-то славянская солидарность. В общем, когда я оказался на Украине поблизости от границы с Польшей, то решил, что просто грех не побывать в этой стране.