Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Для того, чтобы понять польскую точку зрения, я решил посетить местный католический собор. Службу здесь ведет гражданин Польши, заросший бородой монах Лешик.

— Чистых поляков на Волыни уже практически нет, а вот полукровки остались. Именно такие люди и являются моими прихожанами. Обычно на службу приходит около 70 человек, а на большие праздники (Рождество, Пасху) до нескольких сот, — рассказывает мне ксендз.

Пан Лешик категорически отказывается обсуждать со мной тему Волынской резни.

— Вы поймите, это уж слишком деликатная тема. Мне как священнослужителю и, к тому же, иностранцу ее лучше не касаться. Вот, лучше возьмите в подарок шоколадное яйцо, я его из Польши привез.

К слову сказать, как выяснилось позднее, осторожность проявлял не только господин Лешик, но и другие поляки, живущие на Волыни. Так, вице-консул Польши в городе Луцк господин Марек Запур согласился говорить со мной лишь на неофициальном уровне:

— Вы поймите, здесь слишком большая смена кадров. Я не хочу лишиться места из-за одного неверного слова.

— Да, я помню, тут недавно был скандал с каким-то польским вице-консулом, заявившим, что Львов был польским городом.

— Это как раз я был. Меня спровоцировали. Я на самом деле лишь сказал, что до Второй мировой войны во Львове жили в основном поляки. Но это же общеизвестная истина, а ее представили так, что я считаю Львов польским городом.

Еще больше удивил меня главный председатель общества поляков Волынской области Валентин Вакулюк. По его мнению, главная проблема не в украинцах и поляках, а в России, которая издавна пытается покорить как Польшу, так и Украину.

При этом, в отличие от польского сейма, господин Вакулюк категорически отказывался признать ответственной за геноцид УПА, так как он «не историк». То, как вел себя «главный поляк Волыни», очень напоминало мою беседу с одним львовским раввином, утверждавшим, что евреи и бандеровцы жили душа в душу.

Когда я рассказал своим местным знакомым о необычных взглядах главного волынского поляка, то они ничуть не удивились. Конечно же, если бы господин Вакулюк решился клеймить УПА, то в тюрьму бы его не посадили, а вот кинуть камень в окно, напугать детей — вполне бы могли.

Впрочем, один из прихожан костела города Владимира-Волынского, шестидесятилетний программист Роман, ругать УПА не побоялся. Выяснилось, что Роман поляк лишь на четверть: его дед был женат на польке. Во время войны деду регулярно подкидывали записки: «Убей свою жену». Напряженные отношения с украинцами у бабушки Романа сохранялись и в советское время.

— Хотя бабушка и жила в деревне, она всегда подчеркнуто одевалась, как городская. В перестройку, когда совсем было худо с продуктами, моя бабушка, нарядившись, пришла в сельпо, где уже стояла длинная очередь за хлебом. «О, наша польская пани пожаловала!» — стали иронизировать из очереди. «Я-то пани, а вы как были крестьянками, так ими и остались!» — парировала бабушка.

При этом сам Роман с национальной проблемой уже никогда не сталкивался.

— Это характерно для людей военного поколения. Чем меньше их остается в живых, тем меньше взаимного недоверия между поляками и украинцами. Приведу такой пример. Во время войны недалеко от нашего города немцы построили концлагерь для советских военнопленных. Еще лет двадцать назад туда регулярно приезжали родственники погибших, на братской могиле концлагеря всегда стояли цветы, а сейчас это место почти заброшено. То же самое происходит и с Волынской трагедией — все большего числа ее очевидцев уже нет в живых, а молодежи эта проблема неинтересна.

В то же время, как утверждает Роман, сейчас Волынскую трагедию вновь пытаются использовать как в Польше, так и в Украине, но уже как искусственно раздуваемую политическую проблему.

Кстати, даже при потере интереса к Волынской трагедии полностью забыть о ней просто нереально. Так, в 1944 году всех волынских поляков депортировали в Польшу, а в их дома заселили украинцев из Польши.

— Польская тема будет еще долго напоминать о себе. Так, например, мои родители живут в бывшем польском селе. От поляков здесь сохранилось многое: колодцы, яблоневые сады. Часто, копаясь в огороде, мы находим какие-то предметы, оставленные бывшими хозяевами. Но я не считаю, что в произошедшем виноваты украинцы. Бабушка мне рассказывала, что вначале они жили с поляками очень дружно, ну а потом Москва решила нас искусственно рассорить. Применив свой излюбленный прием «разделяй и властвуй», — рассказывает мне сорокалетняя продавщица из Владимира-Волынского.