Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Недалеко от Владимира-Волынского находилось польское село Островки, дотла сожженное бойцами УПА во время войны. Сейчас на месте деревни лишь поле, а захоронения погибших поляков и монумент в честь жертв УПА находятся на бывшем сельском кладбище.

Когда я приехал на кладбище, то с удивлением обнаружил рядом с ним живущих в палатках поляков. Старшим у них оказался заведующий отделом поиска захоронений Польского института национальной памяти из города Люблин Леон Попек.

Господин Попек встретил меня очень приветливо — он поздравил меня с православной Пасхой и провел небольшую экскурсию по кладбищу, показав в том числе и могилу своего деда.

Интересно, что на кладбище есть и могила польских солдат и красноармейцев, погибших в боях друг с другом в двадцатые годы прошлого столетия.

— Мертвые все равны, поэтому и польских солдат, и красноармейцев мы похоронили вместе, поставив по кресту и тем, и другим, — рассказывает мне Леон Попек.

В общем, мое общение с польским активистом происходило очень хорошо — до того момента, как я начал фотографировать палатки поляков. Мои новые знакомые были этим очень недовольны, а Леон Попек даже вспомнил русский и сказал, что я им оказываю «медвежью услугу». В общем, как не слишком охотно объяснили мне поляки, работают на кладбище они «не совсем официально».

Дело в том, что эсгумацию поляков, а также заботу о их памятниках курирует Украинский институт национальной памяти.

— С 2016 года в Украине Институтом национальной памяти Украины запрещена эксгумация захоронений поляков, а также ухаживания за могилами. С точки зрения Института национальной памяти Украины, это «ответная мера» на демонтаж памятника УПА на могиле «бандеровцев» в селе Грущевицы в Польше. Вначале памятник просто уничтожили местные власти, а через год местные археологи провели эсгумацию и пришли к выводу, что в могиле похоронены не бандеровцы.

Поляки не против памятников бандеровцам на их могилах, но, конечно же, не соглашаются на обычные мемориалы УПА. В Польше это выглядело бы так же дико, как памятники фашистам в СССР. Кстати, демонстративная любовь к УПА руководства Украинского института национальной памяти вызывает крайне негативную реакцию в Польше, — рассказывает мне волынский археолог Алексей Златогорский. Я говорил с Алексеем в апреле 2019 года, а уже в сентябре Владимир Зеленский во время встречи с польским лидером Анджеем Дудой заявил, что отменяет запрет на эксгумацию захоронений поляков.

«Мы сдвинули с места процесс восстановления исторической справедливости: под нашим с Анджеем Дудой патронатом будет восстановлена рабочая группа по, скажем так, «обнулению» взаимных претензий — в частности, совместные экспедиции будут заниматься поиском и перезахоронением на родине погибших польских и украинских воинов и мирного населения», — написал Зеленский в Facebook. Увы, нельзя поручиться, что эта «добрая воля» президента не встретит скрытого противодействия со стороны руководства Института национальной памяти.

Из Владимира-Волынского я решил отправиться в соседний с ним польский городок Хельм (Холм). Город был основан в XIII веке князем Даниилом Галицким как резиденция правителя Галицко-Волынского княжества. После смерти Даниила в 1264 г. Холмщина была поделена между его сыновьями, затем внуками. Холм упоминается в летописном «Списке русских городов дальних и ближних». Это был центр граничащей с Волынью исторической области Холмщина, где до 1944 года проживало значительное количество украинцев.

— С 1944 по 1946 год из Холмщины насильно в Украину было выслано 530 тысяч украинцев. Еще 150 тысяч было уже в послевоенные годы депортировано в ходе операции «Висла» на запад Польши, — рассказывает мне переселенец из Польши, почетный председатель общества «Холмщина» Волынской области Николай Онофрийчук. Кстати, господин Онофрийчук откровенно недоволен интерпретацией волынских событий как геноцида поляков.

— Это просто чушь. Убивали обе стороны. У нас на Холмщине поляки разрушили 213 сел. Польские бандиты врывались в наши села, наставляли пистолет на лоб и заставляли креститься. Если человек крестился как православный, то его убивали.

Увы, как оказалось, добраться до Хельма не так уж и просто. Дело в том, что пешком границу переходить нельзя, и мне пришлось набиваться в попутчики. Взял меня дальнобойщик из Киева — невысокий бородатый крепыш моего возраста. В сегодняшней Украине нейтральных в политике людей просто нет, и, к счастью, мой «благодетель» раскрыл свои взгляды практически с первой минуты знакомства. Так, узнав, что я живу в США, мой собеседник тут же прочел мне небольшую лекцию: