Александр Севастьянов - Дело Тихонова-Хасис

…Ну, что еще сказать? Оказывается, все время, что мы пребывали на той хате, где нас задержали, — нас слушали и снимали. Не знаю, как такое возможно. Так что дом — не крепость в наше время.

Благодарю тебя еще раз за слова поддержки! Это сейчас очень ценно для нас. Я знаю, что вы рядом, я чувствую. Сила единства, как-то так. Со всем справимся. Все переживем. Передай, если сможешь, письмом Никитке, что я его люблю и всегда думаю о нем! Пусть сейчас думает только о себе. Сейчас можно!

Обнимаю! Всех победим!

Твоя подруга,

узник — Женька»

Евгения Хасис из тюрьмы:

«Если отойти в самый дальний угол нашей камеры и приподняться на мысочки, изо всех сил вытянув шею вверх, то можно разглядеть сквозь щель тюремного окна кусочек вольного неба.

Проснувшись уже окончательно часа через два после подъема я пошла поздороваться с новым днем и бегущими по небу облаками. И тут в эту маленькую щелочку на фоне голубого неба я разглядела стаю перелетных птиц. Над тюремным двором, перекрывая шум автомобилей за стеной, гул ног в коридорах и скрип тюремных засовов, пронеслось озорное “га-а, га-а…”.

— Птицы летят домой, — задумчиво протянула соседка, улыбаясь каким то своим мыслям и кутаясь в казенный халат.

Приговорив моего мужа к высшей мере наказания и фактически к максимально возможной меня, ныне действующий режим расписался в своей слабости. Ведь если государство назначает своими главными врагами не криминальных авторитетов и глав мафиозных кланов, не коррумпированных чиновников и воров-олигархов, не маньяков, педофилов и насильников, не наркоторговцев, и не террористов-ваххабитов, а Женю с Никитой, то такому режиму осталось не долго.

В этих обстоятельствах, если бы нас приговорили к расстрелу (а они бы обязательно приговорили, если бы могли), то каждый кусок свинца впивающийся в нашу грудь, был бы для нас словно орден, почетная награда за заслуги перед Отечеством. Ведь быть врагом государства № 1 при таком государстве — это в высшей степени почетно. И вынесенный нам с Никитой приговор от лица действующей власти — для нас награда. Для нас и наших близких — это символ нашей честности, несгибаемости, мужества, преданности нашим идеалам…

Птицы летят домой… Все мы тут как эти птицы, летящие домой, с той лишь разницей что почти никто из нас не знает, как долог будет наш полет. Хватит ли крепости наших крыльев долететь до заветного гнезда…

Уже совсем скоро и мы с Никитой двинемся в путь. В путь домой. И с каждым взмахом крыла мы будем все дальше и дальше от дня сегодняшнего. Мы уже никогда не будем прежними, мы даже уже не будем теперешними, мы будем завтрашними.

И если сегодня наш путь простирается в застенках, значит так и должно быть. И мы обязаны пройти этот путь с честью и достоинством. Не щадя и не жалея себя, ставя общие задачи и цели выше личного и частного. С улыбкой и радостью встречать все испытания, выпавшие на нашу долю. И даже если наша история закончится грохотом падающих замертво наших же тел, мы будем горды этой участью. Ибо нет ничего почетнее, чем погибнуть, выстилая своими телами путь к Святой и Светлой Руси для тех, кто пойдет после нас.

Я смотрела на никитиного отца в день приговора. Никита сказал, глядя на него: “Тарас Бульба наблюдающий за казнью своего сына Остапа”. Это так и было. Лучше не описать. Я видела боль в глазах наших друзей. Мужайтесь, родные! Дорогу осилит идущий. А у нас хватит сил не останавливаться. Ибо каждому дается крест по силам его.

Никогда не сомневайтесь в нас, так же как и мы никогда не усомнимся в вас и друг в друге. Не жалейте нас, ибо мы благодарим Бога за свою судьбу. И единственно что просим у него — это научить терпению. Не печальтесь нашим поражением, ибо оно сделало нас мудрее, но гордитесь нашими победами, ибо за них мы отдали свои жизни.

Верьте в нас. Мы еще не сказали своего последнего слова на этой земле.

Сегодня я хочу поблагодарить всех тех, кто был все это время с нами. Тех, кто помог подойти нам к нашему Рубикону сильными, не сломленными и не утратившими веру.

• Семью Тихоновых за терпение, любовь, надежное плечо и тепло родного дома. За то, что нам всегда будет куда стремиться. За то, что будут нас ждать, несмотря ни на что. За Никиту, за то какой он есть;

• Алексея Барановского и Матильду за беспредельную преданность, настоящую дружбу, верность идее, несгибаемость и мужество (“За вкусно, тепло и весело” — отдельно);

• Адвокатов — всех, кто пришел на разных этапах участвовать в построении нашей защиты и оказывал нам, зачастую бесплатно, юридическую помощь. За бескорыстие, надежность и профессионализм. Отдельно Александру Васильеву и Геннадию Небритову еще и за то, что все это время были рядом, поддерживали, находили нужные слова. За оптимизм, остроумие и понимание. За защиту, которая нередко выходила за рамки профессиональных обязанностей, но полностью соответствовала принципам порядочности и чести. (За то, что я по сей день чувствую себя как в армии, а не в тюрьме);