Энди Мерифилд - Любитель. Искусство делать то, что любишь

Он призывал интеллектуалов, в том числе начинающих, задуматься о нашем ремесле и политической позиции. Слушая его, я понял, как сформулировать то, что я уже знал, и в каком направлении мне стоит работать в будущем. Из его выступления я вынес, что любительство не имеет ничего общего с тем, как хорошо ты одет. Также это не вопрос компетентности, того, насколько добросовестно ты занимаешься своим делом и обладаешь ли достаточными знаниями для этого. Саид заставил меня понять, что важна не только сама практика, важно сделать выбор. Он заставил меня задуматься о том, что можно продавать, а что нет, насколько критичными или конформистскими были цели, которые я перед собой ставил, и, что особенно важно, в чьих интересах я действовал.

«И все же, — продолжал он, — остается вопросом, может ли интеллектуал действовать автономно и независимо, не быть ограниченным своей принадлежностью к университетам, которые платят зарплату, к политическим партиям, требующим лояльности их политическим курсам, к аналитическим центрам, которые, предлагая свободу в рамках исследования, вынуждают отказываться от собственных суждений и критического взгляда» [13] [13] Said. Representations of the Intellectual. P. 51. . В XIX веке интеллектуал часто оказывался аутсайдером, одиноким нонконформистом, мятежным поэтом или писателем, курильщиком опиума или гашиша, богемной личностью вне поля зрения общества. В XX веке интеллектуалы оказались «нормализованы», все больше мужчин и женщин причисляли себя к общественной группе интеллектуалов. Журналисты и профессора, менеджеры и компьютерные эксперты, правительственные служащие и лоббисты, консультанты и ученые — все они обычно получали плату за применение своих знаний.

В наше время ряды интеллектуалов значительно расширились. Но тут возникает вопрос: что значит быть интеллектуалом? Вот как Саид описал эту проблему: «Интеллектуал не должен быть послушным и безопасным настолько, чтобы превратиться в удобного техника, но он и не должен становиться Кассандрой, в чьи мрачные пророчества никто не верит». Сегодня ситуация стала еще сложнее. Остались ли альтернативы «абсолютному повиновению» и «абсолютному неповиновению»? У прошлых поколений были «неакадемические» интеллектуалы, такие как Джейн Джекобс, чьи критические исследования затрагивали общественные проблемы и были написаны простым языком. Неакадемические интеллектуалы действовали как интеллектуалы, хотя никогда не работали ими. Интеллектуалы XXI века в основном принадлежат к академической науке. Их либо не интересует происходящее в окружающем мире, либо интересует настолько, что они охотно продают свое мнение тому, кто лучше платит.

Именно последнее Саид считает главной опасностью. «Сегодня особую угрозу для интеллектуала, — утверждает он, — представляет не академия, не пригороды, не пугающая коммерциализация журналистики и издательских домов, а отношение, которое я бы назвал профессионализмом ». Профессионализм, по его мнению, «означает расценивать свой труд интеллектуала как то, чем ты зарабатываешь на жизнь, поглядывая на часы и придерживаясь правильной линии поведения: не раскачивать лодку, не выходить за пределы общепринятых парадигм и границ, пользоваться спросом, а главное — быть респектабельным».

Профессионализм как отношение и должностная обязанность сопряжен с рядом проблем. Одна из них — специализация , возрастающий технический формализм, потеря восприимчивости «к ценности усилий, потраченных для производства знания или искусства; в результате знание и искусство воспринимается не как выбор и решение, усилие и рвение, но только как безличные теория и методология». Также специализация убивает любознательность, удивление и радость открытия. Фактически, любознательность у вас исчезает с того момента, как вы становитесь экспертом в какой-либо области, ведь эксперты знают — а точнее, должны знать — все в ней.

«Экспертность» становится предлогом, чтобы сказать о том, что вам нравится или не нравится в определенном контексте. Она подразумевает отказ от открытости, любознательности, расширения горизонтов. Эксперт подтверждает то, что он и так, как ему кажется, знает, никогда не выходя из зоны комфорта своей специализации туда, где он может оказаться в чем-то неуверен так же, как и все остальные. Таким образом, в его профессиональных интересах действовать наверняка. Круг экспертов сужается вместе с их горизонтами, а интеллектуальные интересы ограничиваются. Эксперты просто не могут ослабить профессиональную бдительность; понятный лишь немногим язык возвышает их, открывает доступ к профессиональным организациям и группам экспертов, куда любители допускаются только в качестве аудитории.