Леонид Млечин - Путин

Истеблишмент отчаянно сопротивляется модернизации, необходимой стране. Боится политической конкуренции, понимает: в честном соревновании лишится лакомых мест. Огромный аппарат отстаивает монопольное право распоряжаться бюджетными деньгами. Потому испытывает враждебность к индивидуальности, своеобразию, непохожести на других. Разжигает страх перед всем новым, неизведанным, перед обновлением жизни и утратой всего привычного. Этот страх – свидетельство полнейшей в себе неуверенности. Никаких новаций! Не дай бог, что-то переменится! Как же мы-то? Пропадем…

Оказавшиеся без духовного пастыря в постсоветском мире ищут опору в фундаментализме, который обещает возвращение к идеальным моделям прошлого. Городская развивающаяся цивилизация воспринимается как болезнь, разрушающая традиции. Космополитизм и открытость противопоставляются народным традициям и национальному духу.

Следуя проверенным рецептам, формируют большую группу врагов (чтобы не доказывать вину каждого в отдельности). Когда-то это были кулаки и вредители. Теперь либералы и гомосексуалисты. Большинство людей плохо представляют себе, кто такие либералы. Никогда не сталкивались с поклонниками однополой любви. Но слышат сигнал тревоги: рядом опасный враг, который разрушает традиционные ценности…

Чему удивляться, если понятие «толерантность» – презираемое. А что, собственно, это слово означает в переводе на простой русский язык? Способность понять ближнего своего, посочувствовать, разделить его печали, вникнуть в чужую беду и готовность помочь… Что же тут противоречит нашим традициям, о которых печется нынешнее идеологическое начальство? Формально – ничего. А фактически именно эти чувства десятилетиями выжигались каленым железом.

Воспитывалось иное. Не рассуждая, становись в общий строй и клейми врага. Присоединяйся к любым кампаниям ненависти, которые устраивались по самым разным поводам. Привычка в них участвовать превращалась в безусловный рефлекс. Но каким бы мимолетным ни было участие в травле, все равно что-то в душе отмирает. Не только нервные клетки не восстанавливаются, но и некие свойства данной нам свыше бессмертной души.

В ХVII веке в одной только Германии отправили на костер сто тысяч ведьм. Для того времени масштабный террор. Церковь искала козлов отпущения, которые необходимы были страдавшему социальными неурядицами обществу. Но все, кто тащил несчастных женщин на костер, кто дружно подбрасывал в него дровишек, кто завороженно наблюдал, как огонь пожирает живых людей, – они что, всерьез, осмысленно и осознанно боролись с бесовщиной? Смешная мысль. Встречаются, конечно, мужчины, у которых не ладится с женщинами и они их побаиваются, но не в таком же количестве! Однако церковь говорила: так надо! Плюс свойственная толпе истеричность. Плюс мрачные сексуальные фантазии самых рьяных инквизиторов…

Интересы различных ведомств, групп и отдельных персонажей, профитирующих на таких кампаниях, понятен. Когда, скажем, разворачивается наступление на журналистский коллектив, попавший в поле номенклатурной ненависти, видны милые лица персонажей, которые доложат об этом как о важном успехе. У них уже ноздри раздуваются от запаха политической крови.

Но страшновато торжество ведомственного интереса. Жертвами любой кампании ненависти – вне зависимости от того, против кого она первоначально направлена, – становятся те, кто не похож на всех, кто не ходит строем и не поет хором, словом, инакомыслящие, «другие» (во всех смыслах этого слова).

Кто задумается над последствиями подобной линии? Вспомнит, наконец, об общегосударственном интересе, озаботится безопасностью страны, обеспечением обороноспособности? А ведь все это требует перемен в духовной жизни.

Нам грозит оскудение интеллектуальной, духовной, научной жизни. Яркие, необычные, инакомыслящие, а также инакочувствующие, инакодействующие и инакоживущие молодые люди не найдут себе применения. Замкнутся, опасаясь раскрыться, проявить себя и быть опозоренными, выставленными на всеобщее осмеяние. Не совершат того, для чего рождены. Какой ущерб для страны!.. Или в Министерстве обороны рассчитывают, что выдающиеся открытия, которые позволят создавать принципиально новые виды оружия, будут рождаться в так называемых научных ротах, куда отправят служить молодых ученых?

«Левада-центр» задавал респондентам вопрос: «Вы бы хотели жить в стране, которая активно защищает свои традиции, или в стране, открытой всем современным веяниям?» Три четверти высказались за первый вариант.