Юрий Сторчак - Русский фактор

Президент Владимир Путин не раз говорил о том, что РФ не заинтересована в поражении США в Ираке, что это стало бы победой террористов. Такой вариант действий Владимир Путин выбрал лично. Наиболее прагматически настроенная часть политического истеблишмента, включая силовиков, была готова негласно согласиться с не мешавшим РФ американским лидерством. Это существенно помогло США разгромить режим талибов в Афганистане. Но прагматизм — это философия, а не стратегия.

В начале 2000-х годов, несмотря на присутствие в высшем эшелоне власти РФ сторонников изоляционистского подхода, ее внешнеполитический курс в целом соответствовал взглядам умеренных интеграторов. Предложение либерального крыла о формальном закреплении или вербализации асимметричного партнерства с американской сверхдержавой было отвергнуто как неравноправное. Стратегический выбор не сопровождала улучшенная редакция политики присоединения. Сотрудники спецслужб и партийные функционеры с тревогой наблюдали наступление новой Атлантиды и видели англосаксов в качестве потенциальных противников. Свою ядерную мощь Россия демонстрирует в ходе периодических учений Стратегических ядерных сил. Исходившие от России в 2002–2003 годах неофициальные предложения о союзе с США в них сочли недостаточными. Со своей стороны Вашингтон не был достаточно заинтересован в углублении отношений с Кремлем.

Продолжением и развитием темы многополярной внешней политики РФ стала ее попытка в преддверии Иракской войны сблизиться с ведущими странами Европы, чтобы уравновесить США внутри западного сообщества. Однако «Новой Антанты» в составе Франции, Германии и России не получилось. Ситуативного совпадения позиций трех стран по иракской проблеме для формирования постоянного альянса было недостаточно. Мировоззрение и общественные ценности объединяли Францию и Германию с США и разделяли их с Россией. Альянса внутри Запада не получилось, потому что Россия в 2000-х годах находилась вне его. В списке приоритетов Франции и Германии отношения с Россией стояли ниже проблематики Европейского союза и трансатлантических связей, а также имели иное содержание, касающееся энергетики, возможностей инвестирования и т. д. Стратегической целью Путина было реконструирование РФ как современной великой державы, а не ее вхождение на более или менее выгодных условиях в Pax Americana.

Часть западных элит сделала вывод о том, что нужно принять Россию такой, какая она есть, и не требовать от нее превращения в общество западного типа. Администрация Джорджа Буша — младшего вначале рассматривала Россию как традиционную великую державу и не вмешивалась в ее дела, не делая при этом послаблений для России во внешней политике. Позже, под давлением общественного мнения, курс президентской администрации был скорректирован, и она стала публично критиковать действия российских властей. Однако ее базовый подход по-прежнему исключал вовлеченность во внутренние дела РФ.

Российское общество поддерживает ориентацию на развитые страны — Соединенные Штаты Америки, Западную Европу и Японию. С 2000-х годов свыше 70 % респондентов из РФ выступают за укрепление ее взаимовыгодных связей с государствами Запада, и лишь 11–16 % считают целесообразным дистанцирование от него.

Поворотным пунктом в эволюции российской западной политики стал частичный возврат к традиционализму. Прагматично сохраняя внешне дружественные отношения с ведущими странами Запада, прежде всего с США и Германией, РФ решила минимизировать возможное влияние западных правительств и неправительственных организаций на свою внутреннюю политику.

Европоцентризм устарел, но это не означает прекращение выгодного и полезного сотрудничества в культурной, образовательной, экономической сферах, хотя не предусматривает совместных политических инициатив. В настоящее время стоит привлекать желающих и интересующихся европейских партнеров к евразийскому проекту. Это поможет сохранить позитивную динамику развития и субъектность международных отношений. В противном случае эту идеологию может постичь судьба многих начинаний, подобных превращению ОБСЕ в общеевропейскую систему безопасности или подписанию Договора о европейской безопасности. КНР движется к созданию в Евразии синоцентричной системы. Отсутствие встречного энергичного движения и предложений Россией собственных идей может оставить ее хоть и на дружеской периферии важного глобального процесса.