Георгий Кублицкий - Про Волгу, берега и годы

За столом сидел старый человек с редкими седыми волосами. Половина его лица застыла в постоянной гримасе. Он с тревогой поглядывал на стрелку компаса:

— Второй день дует, и все с востока, из пекла. Вчера по радио обещали перемену, а вот поди же ты… Взгляните за окошко.

Листья на деревьях в палисаднике чуть завяли. Так бывает на недавно надломленной ветке.

— Еще немного, и начнут свертываться, сохнуть.

Он сердито нахмурил брови и отодвинул компас в сторону:

— Я, как видите, не молод, а думаю дожить до той поры, когда станут забывать это злое слово: су-хо-вей! Сделано уже многое. Вы бы посмотрели нашу полупустыню, скажем, полвека назад. Вот послушайте, какой я ее застал в молодые-то свои годы…

Он окончил Черниговскую лесную школу в первый год нашего века. Работал на Черниговщине. Однажды приехал с инспекцией крупный чиновник лесного ведомства. Ходил по песчаным дюнам, которые Орлов засадил кустами, заглянул в лесной питомник и неожиданно предложил:

— Поезжайте в Астрахань. Дело там трудное, но вы, полагаю, справитесь.

Орлов сел за книги об Астраханской губернии: безотрадное царство песков, они надвигаются, засыпая все живое… Селения переносят на новые места, но надолго ли останутся они на этих местах, если азиатская пустыня в роковом наступлении своем грозит поглотить, засыпать песками самою Волгу…

И все-таки он поехал. Недели через две на новом месте попал в бурю. При тусклом свете багрового солнца вихрь гнал тучи песка. Лежа на земле лицом вниз, задыхаясь, выплевывая из запекшегося рта песок, Орлов вспомнил песню, которую слышал в поселке: "Ах вы, злые астраханские пески…"

Начал он с малого. Ездил по селам, которым угрожало наступление песков. Говорил, что овца фабрикует пустыню. Рассказывал, как надо правильно пасти скот, чтобы он не выбивал траву вместе с корнями, убеждал, что надо сажать на песках растения, которые закрепили бы, остановили их. Его слушали с недоверием — и ничего не делали.

А пески надвигались. Они подступили к окраинам села Сасыколи. Собрался сход. Долго судили, рядили: дело дрянь, придется переносить село на новое место. Кто-то вспомнила про чудака-лесовода. Попытка — не пытка…

Орлов заложил в Сасыколи первый питомник. Крестьяне дивились: бархан, на котором посадили кустарники и посеяли степные травы, в самом деле перестал двигаться! В другом селе Орлов высадил сливы и черешню. Растеньица устояли против зноя, пустили корни. Пошел слух: а ведь лесовод, пожалуй, дельный мужик! И еще в нескольких селах появились питомники.

Потом нагрянула беда. Несколько дней подряд дул горячий ветер — все блекло, сохло на глазах. И еще один страшный враг появился в астраханской степи — небывало расплодившаяся гусеница лугового мотылька. Гусеницы ползли, оставляя за собой землю без единой травинки. Их было так много, что в степи останавливались поезда: колеса буксовали в месиве раздавленных тварей.

Орлов переезжал верхом из села в село. Во что бы то ни стало спасти молодые посадки! Если они погибнут, у людей опустятся руки.

Вокруг посадок запылали костры. Спешно рылись канавы. А гусеницы все ползли и ползли. В питомнике, который Орлову особенно хотелось сохранить, засорился фильтр глубокого шахтного колодца, откуда доставали воду и для полива, и для канав, преграждающих путь гусеницам. Вода иссякла.

Орлов бросил в колодец зажженную бумажку. Крутясь в воздухе, она сгорела, так и не долетев до воды, блеснувшей где-то в глубине.

Сначала, пока его спускали на веревке первые метры, он испытывал приятную прохладу после зноя. Внизу ледяная вода сводила руки. Фильтр не подавался. Орлов провел в колодце три часа, его била лихорадка. Он не помнил, как потерял сознание. Безжизненного, его вытащили наверх.

На следующий день отнялись ноги и странно онемела половина лица. Больного положили на полотнище палатки и повезли к врачу.

Простудился ли Орлов в колодце, или на дне его оказались вредные газы — сказать трудно. Больше года лесовод пролежал без движения. Потом стал понемногу ходить на костылях. Врачи сказали: это — на всю жизнь…

Так, на костылях, полупарализованный, он и сажал в приволжских песках виноградные лозы, показывал, как сеять по барханам песчаный овес, неприхотливое растение с цепкой, разветвленной корневой системой, выбирал места для посадок защитной полосы садов и леса, искал растения — каучуконосы, ставил опыты, задерживая влагу в почвах полупустыни.